Спасти СССР. Реализация
Шрифт:
Согласно кивая, министр прошел к окну, и вернулся. Встал, уперев руки в столешницу, и набычился.
— А Бакланов? — спросил он, глядя исподлобья. — Или Поляничко?
— Бакланов… — затянул Кузнецов, потирая щеку. — Хм… Это руководитель, безусловно знающий перспективы, умеющий их реально оценивать, но… не стратег, не боец. А вот Поляничко… Мне он кажется достаточно адекватным и достаточно сильным, в разных смыслах. Считаю, что как минимум Поляничко может занять пост главы… э-э… «пожарной команды» и успешно этой командой руководить, периодически оказываясь и на переднем крае, и под ударом. В случае положительных результатов в кризисном управлении, Виктор Петрович, на
— Жестко! — с невольным уважением вымолвил Громыко. — Благодарю за откровенность, Василий Васильевич.
— Вырвалось, Андрей Андреевич! — нервно хохотнул Кузнецов.
Тот же день, позже
Ленинград, улица Звездная
Квартира сияла. Чистотой, блеском, светом. Я уж не знаю, сколько времени потратили Мелкая и Софи, чтобы добиться столь «глянцевого» результата.
А виновница торжества еще и новое платье себе «подарила» — синее, с серебряной вышивкой слева на груди, оно изящно облегало девичью, всё еще девичью фигуру. И витал, витал в воздухе легкий и нежный аромат «Анаис Анаис».
— Я же сказала, чтобы никаких подарков! — ворчала Софи, с удовольствием душась.
— Если бы я послушался, — мои губы дрогнули в улыбке, — мне было бы неловко…
— А мне? — вырвалось у Ёлгиной, и она смешалась. — Андрей, прости, я…
Неловкую паузу заполнила Тома — умничка щелкнула тугой клавишей громоздкого, тяжелого магнитофона, и бобины закрутились, выплескивая переливы нот.
— Tu sais… — задушевно выдохнул Джо Дассен. — Je n’ai jamais ete aussi heureux que ce matin-la…
Я молча обнял Софи за всё еще тонкую талию, и повел в медленном круженьи. Врачиня опустила ресницы и положила ладони мне на плечи. Она как будто старалась держаться на «пионерской дистанции», но у нее это плохо получалось. Я легонько прижал Софи, и она даже вздохнула облегченно.
— Послушай, — мой голос был слышен только моей партнерше, — я всё понимаю, ты девушка самостоятельная, и тебе неприятно чувствовать какую-то зависимость от меня.
— Я… — слабо отозвалась Ёлгина.
Мне стоило чуть сильнее притиснуть ее, и она смолкла.
— Представь себе, те девять тысяч и мне портят настроение! И я не хочу, чтобы деньги лежали между нами. Не хочу, чтобы у тебя проскакивали всякие глупые мысли о долге, и о том, как его вернуть…
Софи удушливо покраснела.
— Ладно. — Я сделал вид, что капитулирую. — Давай поступим так: найдешь чемодан с деньгами — отдашь мне!
Девушка смешливо фыркнула, отворачивая голову, словно что-то любопытное углядела за балконной дверью.
— Ты… Ты по-настоящему нашел клад? — пробормотала она.
— Да! — с силой сказал я. — Именно! Вполне, знаешь, мог пройти мимо, и тогда маленькое сокровище нашел бы кто-то другой. Да и не в этом же дело! Это не мои деньги, они как бы ничьи!
— А как ты нашел
— Ну… Я мог бы тебе наврать про темные, мрачные подвалы и старинные сундучки, но всё было куда прозаичней. Чердак старого дома на Петроградке засыпали свежим керамзитом, и во двор вынесли всю рухлядь — ящики какие-то, рассохшуюся бочку, кипы пожелтевших газет… И полуразвалившийся буфет. Малышня покрутилась вокруг, попрыгала на вывалившейся полке, та треснула пополам… Мальчиши убежали, а я, смотрю, ящички маленькие, для специй, наверное. Ну, и решил глянуть. Мало ли… А буфет здоровенный! Я на ту самую полку встал, чтобы дотянуться, а она — тресь! — и напополам! И посыпались золотые червонцы с профилем царя-батюшки… Полка внутри пустая была, и всю щель монетами набили. Я их в портфель… Вот и все поиски сокровищ, роман об этом точно не напишешь, и никакой попугай не станет орать: «Пиастры! Пиастры!» — Я неловко пожал одним плечом. — Если откровенно, то мне даже приятно, что потратил то золото с толком — на вас с Томой. Ну, вот ты сама подумай, куда б я его дел? Домой бы понес? Мама с папой сразу бы потребовали, чтобы сдал клад, и получил бы свои двадцать пять процентов. А я же жадный! Чего это вдруг отдавать? Пиастры… Тьфу, червонцы! Я их продал. Ну да, это уголовно наказуемое деяние, но я же не весь клад сразу отнес, а частями… Врать не буду — и страшно было, и противно. Но даже за этот страх вы мне всё выплатили с процентами!
— Да чем же? — изумилась Софи.
— Теплом! Уютом! Покоем! Я тут у вас отдыхаю…
— Ладно, чудо! — рассмеялась «новорожденная».
— Всё поняла? — с нарочитой строгостью сказал я.
— Ага! — кивнула она.
— Больше не будешь думать, как бы должок вернуть?
— Не-а! — Блондинистые волосы мотнулись, задевая мое лицо пушистыми кончиками.
Резко щелкнула клавиша, останавливая музыку, и звонкий голос Томы колыхнул надуманные видения:
— К столу! Будем торт есть. И толстеть!
— Будем! — радостно воскликнула Софи.
Вечер того же дня
Ленинград, улица 1-я Красноармейская
«Чемпион», смыв остатки пены с лица, утерся вафельным полотенцем. Колыхнул емким флаконом «Шипра», щедро плеснул на ладонь и обжег щеки.
«Надо же, не выпил, — криво усмехнулся Федор Дмитриевич. — Неужто меру узнал?»
Он сосчитал дни, и лишь головой покачал. Две недели подряд — ни капли! Рекорд, однако. Ну, на то и «Чемпион»…
Агент насупился.
Он не отвергал свой давнишний порыв. Не ругал себя, не насмехался зря — вот, мол, наскреб по сусекам души и налет совести, и шелуху стыда! Молча согласился с тем, что способен причинять добро.
«А негативы-то остались… А я не перековался!» — Федор Дмитриевич сжал губы.
Сознание двоилось. Его и к свету тянуло, и в привычный сумрак. Выбрать «светлый путь»? И что потом?
Сделать вид, будто ничего не было? Забыть, что предавал, что шпионил? Может, жениться еще, и на работу устроиться?
Ага, в фотоателье — юных балбесов щелкать, доросших до паспорта, или важных мадонн с младенцами…
«Всю жизнь мечтал! — кисло улыбнулся он. — Нет уж, милый… Выбрал стёжку-дорожку Эфиальта? Вот и держись ее! Забудет он… Ты-то, может, и забудешь, так тебе напомнят! Свои или чужие, не важно…»
«Чемпион» надел новую рубашку, застегнул маленькие тугие пуговки. Оглядел себя в зеркале, и накинул куртку.
Фотографии где?
Фотографии лежали в кармане.
Он вытащил их, держа, как три карты. Три валета.