Спэнсер Коэн. Книга 3

Уолкер Н. Р.

Посмеиваясь, я взял наши сумки, и мы вместе вошли в здание.

***

Говорят, что, путешествуя с человеком, можно многое о нем узнать. Поначалу Эндрю напрягался, но как только мы зарегистрировались на рейс, поднялись на борт самолета и заняли свои места, он пришел в себя. Он без конца спрашивал, все ли в порядке, нервничал ли я и хотел ли перекусить. Он излучал спокойствие и поддержку. Даже когда самолет приземлился в Сиднее, а мы так толком и не поспали, в первую очередь он обеспокоился

обо мне.

Таможня была одновременно благословением и проклятием. Прохождение контроля заняло приличное количество времени, что было издевательством. Льюис наверняка уже ждал нас возле аэропорта. Мне отчаянно хотелось его увидеть, но зато появилось время собраться с мыслями. Я понятия не имел, как все пройдет.

И эта пугающая надежда вновь, словно шарик, раздулась в груди. Я был уверен: никуда она и не девалась. Она все время ждала, впала в спячку, но никогда не уходила. Всеми фибрами души мне хотелось, чтоб брат присутствовал в моей жизни. Но теперь я знал, отчасти благодаря Эндрю, отчасти благодаря Лоле и Эмилио, что смогу вынести, если мы с Льюисом вдруг не сумеем заполнить все пробелы. В некоторой степени этому меня научила тетя Марви, а в некоторой степени я усвоил это сам – она придала мне сил, и мне удалось пережить худший из отказов – так что сомнений в том, что все будет в порядке, не было.

Но я все равно надеялся.

Эндрю прошел таможню, и вместе мы зашагали по коридору. Я не видел Льюиса несколько лет, а в последнюю нашу встречу он был еще ребенком. Сейчас же он превратился в двадцатитрехлетнего мужчину, и на секунду я обеспокоился, что его не признаю. А, может, он меня не признает… Когда отец заявил, что в кончине нашей семьи была виновата моя гомосексуальность, у меня определенно не было бороды и татуировок. Льюис и Арчер, остолбеневшие и расстроенные гневом отца, тоже там присутствовали. Господи, какое же выражение было на их детских лицах…

Ступив на сиднейскую землю, я утонул в воспоминаниях, которые много лет старался подавить.

Эндрю остановился.

– Все хорошо?

Я кивнул.

– Просто воспоминания.

И тут я увидел его. Парня, до безумия похожего на меня, только моложе. Без бороды, но глаза были в точности как у меня и нашей матери.

Он настороженно шагнул ко мне.

– Спэнсер?

Я кивнул, а сердце рухнуло в пятки.

Его глаза наполнились слезами, и он бросился ко мне, а следом за ним шла женщина. Льюис ничего не сказал, лишь обхватил меня руками и зарыдал.

– Я Эндрю.

– Привет, Эндрю. Я Либби.

Льюис отстранился и, смущенно рассмеявшись, вытер нос. Эндрю и Либби обменялись рукопожатиями.

– Простите, сначала нужно было вас познакомить. Либби, мой брат Спэнсер. Спэнсер, моя девушка Либби.

Он назвал меня братом.

– Счастлив знакомству, – произнес я, а потом повернулся к Эндрю. – Льюис, это мой бойфренд Эндрю. Эндрю, Льюис.

Эндрю пожал ему руку.

– Мы говорили по телефону.

– Спасибо, что приехали, – изрек Льюис. Он глядел на меня со слезами на глазах, но и с улыбкой на губах. – Как радостно тебя видеть.

Либби обняла Льюиса и улыбнулась, словно

он нервничал ничуть не меньше меня.

– Готовы ехать?

Я послал Эндрю беззаботную улыбку, а потом кивнул Либби.

– Да.

И, волоча за собой багаж, мы вчетвером вышли в прекрасное сиднейское утро.

Глава 11

Мы закинули свои сумки в «ауди» Льюиса и уселись на заднее сиденье. Льюис обернулся ко мне.

– Куда?

– Мы остановимся в Бонди⁹. Я не отказался бы поспать, но для заезда еще рановато. Может, позавтракаем?

– Звучит отлично.

Мы нашли небольшое кафе, где по сравнению с остальными заведениями в Бонди было меньше всего народу. Эндрю взял рюкзак с «эпипеном», словно делал это каждый день. Что слегка привело в бешенство, но в то же время было очень умилительно. Наверно, моя последняя стычка с моллюсками напугала его сильнее, чем он признался. Потому что он послал мне сдержанную улыбку, говорившую «не спорь со мной».

– Спасибо, – сказал я. Но хлопоча с рюкзаками и жизненно важными инъекциями адреналина, он упускал изумительный вид на спасателей. Я его развернул. – Смотри.

Пляж Бонди был всемирно знаменит по определенной причине. Он был невероятно красив, как и патрулировавшие его спасатели.

– Неплохой видок, да?

– Да уж, неплохой. – Он таращился на двух улыбавшихся во весь рот спасателей, на которых не было ничего, кроме крошечных спидос¹⁰.

– Всегда пожалуйста, – пошутил я, взял его за руку и повел в кафе вслед за Льюисом и Либби.

Усевшись, мы заказали три кофе и чай для меня. Я вежливо уточнил кухонный протокол в отношении аллергии и, выслушав заверения, заказал полноценный завтрак из яиц, бекона, сосисок, жареных на гриле помидор и тостов. Эндрю заказал то же самое, сославшись на:

– Кормят в самолетах так себе.

Льюис и Либби тоже сделали заказ, и Льюис протянул свою кредитную карту. Когда официантка ушла, Льюис покачал головой.

– А я и забыл о твоей аллергии на моллюсков. То есть не прям забыл. Наверно, просто какое–то время о ней не вспоминал.

Я улыбнулся.

– Ничего. Я тоже пытаюсь о ней не вспоминать. – Эндрю изумленно на меня глянул, но поднятая тема поездки в больницу вряд ли растопила бы лед. – Ну, – решил я сменить тему, – что творится в старом добром Сиднее?

Льюис рассказал о старых друзьях, которых я почти не помнил. А потом о кузенах, о которых я годами не вспоминал. Наверно, когда тебя вышвыривают из семьи, то удаляют не только из списка ближайших родственников. Кузены женились, разводились, рожали детей, да и по фиг.

Он осознанно не упоминал родителей, что меня вполне устраивало.

Они расспрашивали об ЛА и внимательно слушали. Льюис завалил Эндрю вопросами о его работе и был искренне заинтересован. Меня очень радовало, что мой брат прилагал усилия, чтоб познакомиться поближе с моим парнем.