Спенсер

Лоррейн Трейси

— Я… эм… Я ещё не… — я заикаюсь, не желая признавать правду.

— Ты девственница?

Я киваю, смущение переполняет меня.

— Могла бы ты быть ещё совершеннее, мышонок? Я позабочусь о тебе. Ты можешь доверять мне.

— Я знаю, — шепчу я, едва в силах говорить из-за комка в горле.

— Скажи мне, если это слишком, и мы сможем остановиться.

Я киваю, но мне всё равно, насколько будет больно, это происходит. Мы наконец-то идём до конца, и как муж и жена.

Я качаю головой, мои мысли слишком напряжены, чтобы их осмыслить, и Спенсер немедленно

замолкает.

— Ты в порядке?

— Да, не останавливайся.

Опускаясь, он захватывает мои губы своими и медленно входит в меня.

Он такой нежный, такой заботливый. По напряжению его мышц я могу сказать, что ему действительно нужно отпустить ситуацию и взять меня, как он этого хочет, но, как всегда, моё счастье — его самая большая забота.

Он натыкается на барьер внутри меня и встречается со мной взглядом.

— Готова?

— Больше, чем ты можешь себе представить.

Спенсер улыбается, прежде чем тихо извиниться и податься вперёд.

Я вскрикиваю, когда боль пронзает меня насквозь.

— Прости, прости меня, — шепчет он, покрывая поцелуями мой подбородок и шею.

Он отвлекает меня от этого, как может, и через минуту или две боль начинает утихать.

— Я… в норме.

— Да? — я киваю.

— Я собираюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо, жена. — На моём лице появляется широкая улыбка.

— Я надеюсь на это, муж.

— Чёрт, — бормочет он, прижимаясь губами к моим губам и покачивая бёдрами, вызывая во мне совершенно новые ощущения.

— О боже, Спенсер, — стону я, выгибая спину, когда он медленно выходит из меня, прежде чем снова войти.

— Так хорошо, мышонок. Так чертовски идеально.

Его медленные, томные движения продолжаются, пока он целует меня и исследует моё тело своими руками. Когда это становится почти невыносимым, он прижимает большой палец к моему клитору, и это, наряду с тем, что он делает внутри меня, приводит меня к ошеломляющему освобождению, которое, как мне кажется, никогда не закончится, но, к сожалению, вскоре это происходит. Хотя, дальше становится лучше, потому что всего через несколько секунд Спенсер следует за мной, и я вижу, как его поглощает наслаждение. Его глаза не отрываются от моих, всё, что он чувствует ко мне, ярко сияет, а каждый мускул его тела напрягается. Из его горла вырывается стон удовольствия, прежде чем его член яростно дёргается внутри меня.

Мысли о нашем будущем посещают меня, и я задаюсь вопросом, не изменили ли мы только что всё в очередной раз. Всё, что я делаю, это улыбаюсь, потому что прямо здесь, прямо сейчас, это всё, чего я когда-либо хотела. И у меня это получилось.

Глава 9

Спенсер

Я падаю рядом с Габриэллой и немедленно заключаю её в объятия, наши тела и губы сливаются воедино.

Я так долго ждал этого, и это, конечно, не разочаровало меня. Она — это всё и даже больше, чем я мог себе представить.

— Я люблю тебя, — шепчу я ей в губы.

— Я тоже тебя люблю.

Мы целуемся так, словно нам снова по семнадцать, и я с лёгкостью могу сказать, что

это один из счастливейших моментов в моей жизни.

— Что твои родители думают обо всём этом? — спрашивает она, когда мы отрываемся друг от друга, чтобы подышать свежим воздухом. — Они в курсе, да?

Я усмехаюсь, думая о маме и её безумном плане.

— Хочешь верь, хочешь нет, но всё это организовала моя мама. Ты не единственная невеста, которая приедет для Мислтоу в ближайшие недели.

— Что? — спрашивает Габриэлла, нахмурив брови. Понимаю, я выглядел точно так же, когда мама излагала нам свой гениальный план несколько недель назад.

Я рассказываю ей о планах мамы спасти Снежную Долину от корпорации «Титан» и о том, как она заказала шесть невест, по одной для каждого из нас, чтобы мы все могли жениться и выполнить требования, необходимые для покупки нашего любимого города.

— Это безумие. Я всегда знала, что твоя мама немного сумасшедшая, но… ух ты, — говорит Габриэлла с широкой улыбкой на лице.

Я слишком хорошо помню, как близки они были с мамой. Поскольку у неё были только мальчики, ей нравилось, что Габриэлла так часто бывает в нашем доме.

— Не могу себе представить, что твои братья были полностью согласны с этим планом.

— Некоторые из них были более убедительными, чем другие, — говорю я, вспоминая разговоры, которые последовали за шокирующим заявлением мамы.

— А что насчёт тебя? Что ты об этом думал?

Я потираю челюсть, вспоминая.

— Я не был в восторге, но моя жизнь не была полностью полноценной, поэтому я подумал, почему бы и нет.

— Вполне справедливо.

— А как насчёт тебя, почему ты подписалась? Городская жизнь не такая, как ты ожидала?

Габриэлла глубоко вздыхает, на её лице появляется грустное выражение.

— Ты знаешь, я не хотела уезжать. Я не городская девушка. Я хотела быть здесь, среди гор, тишины и покоя. Я возненавидела Нью-Йорк ещё до того, как мы уехали отсюда. Папа снял для нас этот потрясающий пентхаус. Это было безумие и что-то из ряда вон выходящее. Я знала, что у него было впечатляющее повышение по службе, но это было просто… слишком, слишком фальшиво. И я была права. Не прошло и двух месяцев после нашего переезда, как выяснилось, что главной причиной его отъезда было то, что у него появилась другая женщина.

— Черт, — выдыхаю я, не ожидая, что это произойдёт.

— Он ушёл, переспал с ней и, по сути, бросил нас. Он позаботился о том, чтобы у нас было достаточно денег, чтобы делать всё, что мы захотим. Он оплатил колледж, бесконечные дни в спа и шампанское для мамы. Но всё это было просто… тьфу. Я ненавидела это. Он причинил мне сильную боль, вот так просто уйдя.

— Вот почему ты напряглась, когда я назвал тебя Габби? Он раньше так тебя называл?

Она кивает.

— Я не могла продолжать быть той девушкой. Услышав это, я вспомнила о тебе и о том, что оставила тебя, а потом о боли от его предательства. Это было слишком. Я должна была что-то сделать, поэтому я просто притворилась кем-то другим. На самом деле это не помогло. Боль всё ещё ощущалась.