Спиноза Б. Избранные произведения
Шрифт:
и
Вожделением
Л
юбовь. Я вижу, брат, что моя сущность и совершенство зависят
вполне от твоего совершенства; и так как» совершенство предмета, который ты понял, есть твое совершенство, а из твоего происходит
мое, то скажи мне, пожалуйста, понял ли ты такое существо, которое
в высшей степени совершенно, так как не может быть ограничено
ничем другим, и в котором я также заключен?
Р
ассудок.
ее целом, бесконечной и в высшей степени совершенной, а ты, если
ты сомневаешься в этом, спроси Разум, он должен тебе это сказать. Р
азум. Истина этого для меня несомненна, ибо, если мы захотим
ограничить природу, то мы должны будем это сделать посредством
ничто, что нелепо. Этой нелепости мы избегаем, принимая, что она
есть вечное единство, что она существует сама через себя, бесконечна, всемогуща и т.д. Таким образом, природа бесконечна, и
все заключено
9
0
в ней. Отрицание ее мы называем ничто. Причем это ничто будет
обладать теми свойствами, что оно будет единое, вечное, существующее само через себя и бесконечное.
В
ожделение. Как же? Это звучит очень странно, что единство
совмещается с разнообразием, которое я повсюду встречаю в
природе. Каким образом? Я вижу, что разумная субстанция не имеет
ничего общего с протяженной субстанцией и что одна [не]
ограничивает другой. Если же ты хочешь допустить, кроме этих двух
субстанций, еще третью, которая совершенна во всех отношениях, то
ты вовлекаешь себя в очевидные противоречия. Ибо если эта третья
субстанция представляется вне первых двух, то ей недостает всех тех
атрибутов, которые присущи этим двум, что не может иметь места в
целом, вне которого нет ни одной вещи. Если, кроме того, это
существо всемогуще и совершенно, то оно таково потому, что само
себя создало, а не потому, что другое создало его. И все же должен
быть совершеннее тот, кто мог произвести самого себя и сверх того
еще другое. Наконец, если ты называешь его всеведущим, то оно
необходимо должно познавать самого себя, и вместе с тем ты должен
понять, что познание одного себя значит меньше, чем познание
самого себя вместе с познанием других субстанций. Все это
очевидные противоречия. Поэтому я хотел бы посоветовать Любви, чтобы она удовлетворилась тем, что я ей укажу, и не искала бы
других вещей.
Л
юбовь. На
произошла бы моя гибель. Ибо, если бы я объединилась с тем, что ты
мне указало, то меня тотчас стали бы преследовать два главных врага
человеческого рода — Ненависть и Раскаяние, а иногда и
Забывчивость; и потому я опять обращаюсь к Разуму, чтобы он
продолжал и заткнул рот этим врагам.
Р
азум. То, что ты, о, Вожделение, говоришь, будто видишь различные
субстанции, это, говорю я, ложно, ибо я вижу ясно, что есть только
одна единственная, которая существует сама по себе и является
субстратом всех других атрибутов. А поскольку ты хочешь
называть телесное и разумное субстанциями по отношению к
модусам, которые от них зависят, ты должно называть их также
модусами по отношению к субстанции, от которой они зависят, ибо
они не познаются тобою как существую-
9
1
щие из самих себя. Подобно тому, как хотение, чувство, познание, любовь и пр. суть различные модусы того, что ты называешь
мыслящей субстанцией, к которой ты все их сводишь и в которой ты
их объединяешь, так и я заключаю из твоих собственных
доказательств, что бесконечное протяжение и мышление вместе с
другими бесконечными атрибутами (или согласно твоему слогу —
другими субстанциями) представляют собой не что иное, как модусы
единого, вечного, бесконечного, из самого себя существующего
существа; и все это мы объявляем, как сказано, единственным или
единством, вне которого нельзя представить себе ни одной вещи.
В
ожделение. В твоем способе рассуждения я вижу, как мне кажется, очень большую путаницу, ибо ты, по-видимому, хочешь, чтобы
целое было вне или без своих частей, что поистине нелепо. Ибо все
философы единодушно говорят, что целое есть вторичное понятие
и не существует в природе вне человеческого мышления.