Спиноза Б. Избранные произведения

Майданский Андрей Дмитриевич

наше другое, или второе, рождение произойдет тогда, когда мы

воспримем в себе согласно познанию этого бестелесного объекта

совершенно другие действия любви, настолько отличные от первых, насколько различно телесное от бестелесного, дух от плоти. Это

может быть названо возрождением с тем большим правом и истиной, что из этой любви и соединения впервые возникает вечное и

неизменное постоянство, как мы ниже докажем.

ГЛАВА XXIII

О

БЕССМЕРТИИ ДУШИ

Е

сли мы внимательно рассмотрим, что такое душа и отчего

происходит ее изменчивость и продолжительность, то легко увидим, смертна она или бессмертна.

Д

уша, сказали мы, есть идея, заключающаяся в мыслящей вещи и

возникшая из существования вещи, находящейся в природе. Отсюда

следует, что, смотря по устойчивости и изменению вещи, должна

быть устойчива и изменчива душа. При этом мы заметили, что душа

может быть соединена с телом, идею которого она представляет

собой, или с богом, без которого она не может ни существовать, ни

быть понята.

И

з этого легко видеть: 1. Что, поскольку она соединена только с телом, а тело преходяще, она должна быть также преходяща; ибо, когда она

лишается тела как основы своей любви, она должна погибнуть

вместе с ним. Но

2

. Поскольку она связана с другой вещью, которая неизменна и

остается таковой, она, напротив, должна быть так же неизменна и

постоянна. Ибо как она могла бы погибнуть? Не сама по себе: ибо, подобно тому как она не могла возникнуть сама собой, когда не

существовала, так и теперь, существуя, она не может измениться или

погибнуть. Таким образом, то, что одно составляет причину ее

существования, должно (в случае ее гибели) также быть причиной ее

несуществования, именно тогда, когда оно само изменяется и

исчезает.

1

56

ГЛАВА XXIV

О ЛЮБВИ БОГА К ЧЕЛОВЕКУ

М

ы думаем, что достаточно объяснили, чем является наша любовь к

богу, а также действие этой любви, а именно нашу вечность.

Поэтому мы не считаем нужным говорить здесь еще о других вещах, как о радости в боге, спокойствии духа и т.д., так как из сказанного

легко видеть, каковы они и что о них можно сказать. Остается еще

рассмотреть (так как до сих пор мы говорили только о нашей любви

к богу), существует ли также любовь бога к нам, т.е. любит ли также

бог людей именно тогда, когда они любят его.

М

ы, однако, прежде сказали, что богу нельзя приписать модусов

мышления, кроме тех, которые имеются в творениях. Поэтому нельзя

сказать, что бог любит

людей, еще менее, что он любит их, потому

что они любят его, ненавидит их, потому что они ненавидят его. Ибо

тогда следовало бы допустить, что люди добровольно поступают так

и не зависят от первой причины, что, как мы уже доказали, ложно.

Сверх того, если бы бог, не любивший и не ненавидевший прежде, теперь стал любить и ненавидеть, притом побуждаемый чем-то

внешним, то это вызвало бы в боге только большую изменчивость; но это высшая нелепость.

Е

сли же мы скажем, что бог не любит людей, то это не следует

понимать так, как будто он, так сказать, предоставляет человека

самому себе; но это следует понимать в том смысле, что, поскольку

человек вместе со всем существующим пребывает в боге и бог

состоит из всего этого, — любовь его к чему-либо иному собственно

не может иметь места, так как все заключается в одной вещи, т.е. в

самом боге.

О

тсюда вместе с тем следует, что бог не даст людям законов чтобы

награждать их за их исполнение, или, говоря яснее, что законы бога

не таковы, чтобы их можно было нарушить. Ибо, если мы правила, установленные богом в природе, по которым все вещи возникают и

продолжаются, назовем законами, то они таковы, что их никогда

невозможно нарушить. Например: слабейший должен уступать

сильнейшему, или ни одна причина не может произвести больше, чем имеет в себе, и тому подобные законы. Они таковы, что никогда

не изменяются, никогда не начинаются, наоборот, все упорядочено и

1

57

расположено согласно им. Одним словом: те законы, которые не

могут быть нарушены, божественны на том основании, что все, что

происходит, не противно, но согласно его собственному решению.

Все законы, которые могут быть нарушены, — человеческие законы

на том основании, что из всего, что люди решают для своего счастья, не следует, что оно служит также к счастью всей природы: напротив, оно может вести к уничтожению многих других вещей.

Т

ак как законы природы могущественнее, то законы людей

уничтожаются. Божественные законы являются последней целью, ради которой они существуют, они не подчинены ей; человеческие

же законы не таковы. Ибо хотя люди создают законы для своего

собственного счастья и не имеют другой цели, как содействовать

этому счастью, однако их цель (подчиненная другим целям другого

существа, стоящего над ними и дающего им как частям природы

действовать таким образом) может также служить к тому, чтобы их