Спортивное предложение

Олдридж Джеймс

— Отчего же? — небрежно бросил отец. — Пусть мистер Кафф пошлет за ним кого-нибудь.

Судья велел судебному приставу Каффу, старому однорукому солдату, послать констебля Питерса в школу и привести Скотти.

— Есть ли у вас еще какие-либо замечания, мистер Стрэпп? — обратился судья к обвинителю.

— Да нет… — сказал Стрэпп. — Мы ведь исходим здесь из фактов и доказательств, ваша милость, а не из хитроумных дискуссий и перекрестных допросов. Перед нами простое, достойное сожаления дело. Нам тоже неприятно судить ребенка. Но, я думаю, мы смогли показать здесь, что пони взял он. И, как это ни печально, обязанность закона и данного суда — действовать

соответственно, невзирая на положение мальчика и на то, что будет еще говорить здесь мистер Квэйл. Закон не может уклониться от исполнения своего долга. Так пусть же свершится правосудие, невзирая ни на что!

Это было хорошо сказано. Стрэпп явно не хотел вдаваться в подробности: дело приняло такой оборот, что чем меньше он будет говорить, тем лучше. Так что отец не мог пока еще считать себя победителем. Он не любил Стрэппа, но считался с ним, поскольку Стрэпп тоже хорошо знал законы, хотя, по мнению отца, был слишком многословен в своих выступлениях.

— Итак, мистер Квэйл, я думаю, что в заключительном слове вы намерены сказать нам кое-что в назидание, — кисло сказал судья.

Настал момент сделать решительный шаг, если отец не хотел проиграть дело.

— Если суд нуждается в назидании, — начал отец, — тогда я, конечно, готов оказать ему эту услугу. Я надеюсь, что к моим словам внимательно прислушаются и судьи и все, кто находится в этом зале. Ибо речь идет о вещах гораздо более серьезных, чем заурядная кража пони. Мои ученый коллега мистер Стрэпп упомянул о правосудии. Пусть свершится правосудие, сказал он. Но что такое, по сути дела, правосудие?

— Ваша милость! — Стрэпп даже застонал от возмущения. — Если нам собираются читать лекцию о том, что есть правосудие, то я предложил бы отложить заседание, с тем чтобы мы могли отдохнуть, подкрепиться и приготовиться выслушать замечательное определение правосудия, хотя пока это не удавалось даже самым великим умам.

— О нет, сэр! — повысил голос отец, прежде чем судья успел раскрыть рот. — Мой противник, надеюсь, не хочет сказать, что обращение к сути правосудия излишне, неуместно или безнадежно. — Он повернулся к Стрэппу. — Обвинитель сказал: пусть свершится правосудие. Очень хорошо. Но я хотел бы спросить: о каком правосудии вы здесь толкуете? Вернее, я хотел бы подчеркнуть, что здесь имеет место явное нарушение закона. И независимо от того, каким будет решение суда, я этого так не оставлю, потому что данное дело вообще не должно было стать предметом разбирательства в суде!

— Давайте посмотрим, что же все-таки произошло, — продолжал отец. — Пропали два пони. Мальчик, сын бедного иммигранта, лишился лошади, и богатый человек тоже лишился лошади. Когда пропала лошадь у мальчика, полиция ограничилась выполнением формальностей и фактически ничего не сделала для того, чтобы ему помочь. Поэтому, когда мальчику показалось, что он обнаружил своего пони у мисс Джози Эйр, он попытался там, на выставке, силой вернуть его себе. Полиция, естественно, пресекает его попытку и препровождает его домой. Спустя некоторое время исчезает пони у Джози Эйр. Что предпринимает полиция? При поддержке мистера Эллисона Эйра она всей тяжестью обрушивается на мальчика. Итак, что мы видим? Равенство всех перед законом явно нарушается: одни правила применяются к мальчику, а другие — к взрослому. Ребенка обвиняют в воровстве, а взрослого обвинить никому даже в голову не приходит.

Я должен заявить суду следующее: если мальчик будет признан виновным, я перенесу это дело в более высокую инстанцию, и там, надеюсь, оно будет расследовано надлежащим образом,

то есть мистер Эллисон Эйр будет вызван в качестве свидетеля, и я буду иметь возможность подробно допросить мистера Эйра о его прямой или косвенной роли во всей этой истории.

Судья постучал по столу костяшками пальцев.

— Мистер Квэйл, — сказал он раздраженно, — прошу вас не высказывать угроз в адрес лица, которое не является, строго говоря, свидетелем в этом деле.

— В таком случае, сэр, — подхватил отец, постучав точно так же пальцами по своему столу, — не хотите ли вы, чтобы я попросил вас вызвать мистера Эйра свидетелем сейчас же?

— Вы меня не так поняли, — поспешил сказать судья, испугавшись одной мысли, что Эллисона Эйра усадят на скамью свидетелей.

— Нет такой статьи закона, — гневно продолжал отец, — которая запрещала бы мне упоминать имя или действия любого лица, так или иначе связанного с делом. Разве мистер Эйр не является владельцем пони, в краже которого обвиняется мальчик? Вы что же, запрещаете упоминать здесь мистера Эйра?

Отец умело воспользовался замешательством судьи и обвинителя. Я почти уверен, что в записке, посланной Стрэппом председательствующему, было написано примерно следующее: «Ради бога, постарайтесь замять это, Джек, и заставьте его перейти к другим вопросам».

— Я не запрещаю вам ничего, что не противоречит закону, — промямлил наконец судья.

— Вот почему я и держусь за закон обеими руками, — сказал отец, глядя прямо в глаза судье. — Все это дело с самого начала — сплошное нарушение закона. Конечно, мистер Эллисон Эйр был очень расстроен, когда пропала лошадь его больной дочери. Но то, что за этим последовало, выглядело так, будто полиция задалась единственной целью — любой ценой и как можно скорее вернуть мистеру Эйру пропавшего пони. Вы, господа судьи, слушали здесь показания сержанта Коллинза. Он, а не суд решил, что любой пони, которого он увидит на ферме Пири, будет пони мистера Эйра. Ну, а если бы он, скажем, забрал у мальчика пони, много ли было бы у Скотта Пири шансов получить его обратно? Помогла бы ему тогда полиция против мистера Эйра? Где же в этом случае равенство перед законом?

— Вы делаете слишком широкие обобщения, мистер Квэйл, — недовольно сказал судья.

— Да, конечно. Я делаю это намеренно.

— Мы это очень ценим, но если у вас есть какие-либо конкретные соображения, прошу вас высказать их.

— Хорошо, ваша милость. Мои основные соображения следующие. Уголовное преследование несовершеннолетнего Пири не должно было иметь места: полиция не должна была оперировать тем, что «казалось». Сначала следовало установить, что у мальчика есть пони, затем доказать, что это — пони мистера Эйра, и лишь после этого передать дело в суд. Но сержант Коллинз вообще никогда не видел этого пони и понятия не имеет, какого пони он собирается конфисковать. Вопрос, который следует решить прежде всего, — это вопрос о пони.

— Во имя всего святого, ваша милость, разве не этот именно вопрос мы с вами старались здесь выяснить? — вмешался Стрэпп.

— Нет, — возразил отец. — Здесь стоит вопрос о мальчике. И похоже, что некоторые лица используют закон против мальчика: запугивают его, угрожая законом, чтобы он выдал им пони и они могли бы вернуть его мистеру Эллисону Эйру. Но я говорю вам: этого не случится, какое бы решение ни вынес суд.

Теперь уже отец угрожал авторитетом закона, который знал досконально, и спор начинал принимать совершенно другое направление. И все же я почувствовал, что свой главный козырь отец еще не открыл.