Спящая цикада
Шрифт:
– Учащийся шестого курса Саван Хон!
Анна очень быстро поняла, что целитель постарался – её помощник оказался весьма толковым молодым человеком. Взгляд темно-синих, переходящих в черноту, глаз не отпускал ни на минуту. Юноша тоже изучал Наири, но сумел остаться в рамках приличия.
Выслушав пожелания, он быстро нашел в стопке книг необходимую, пролистал, разыскивая картинку...
– Дай, я сама посмотрю.
Курсант тут же отошел, замерев за левым плечом Анны.
– Пожалуйста, не стой там.
Он сделал еще шаг назад.
– Нет. Иди сюда. Сядь.
Курсант с сомнением посмотрел на указанный стул.
– Простите. Это против правил.
– И их никто не может нарушить?
– Что?
– Я спрашиваю: я, как Наири, могу нарушать этикет?
– Наверное... да.
– Тогда не ерепенься и садись!
– Ере...пе...
Он бормотал тихо, но Анна услышала.
– Ерепенься. Ерепениться, значит - зло упорствовать. И не говори мне, что сразу не понял - ты в голове у меня ковыряешься.
– Нет, Наири, - Хон все же послушался совета и устроился напротив.
– Мы понимаем только знакомые образы.
– Значит, сленг поставит вас в тупик. Запомню. Ну, ты чего такой испуганный?
Хон, хотя и сидел, а не тянулся по стойке "смирно", изо всех сил старался выглядеть подобающе. Устроился на самом краешке сиденья, аккуратно сложил руки. Примерный ученик...
– Ты танцуешь?
– почему-то решила задать странный для себя вопрос Анна.
– Нас учат танцевать.
– Ну прямо Институт Благородных Девиц. Ладно, не смущайся. Поглядим, что там у вас с анатомией.
Рисунки, рисунки... Мышцы рук, ног, черепа... Внутренние органы... Она быстро пролистала книгу и с силой захлопнула. Хон встревожился, но спросить ни о чем не посмел.
Анна прикрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Успокоившись, снова открыла первую страницу.
– Так, Хон, мне нужны общие сведения. Буквально для начинающих. Общее строение инкубов и суккубов.
Курсант встал, обогнул стол и быстро перелистнул страницу.
– Эта картинка подойдет?
Силуэт человека. С некоторых частей снята кожа, открывая переплетение мышц и сухожилий. Где-то - убраны и они, чтобы показать кости. Брюшная и грудная полость вскрыты, так, что видно положение внутренних органов.
– Да, спасибо. И... чего ты вскочил? Нам обоим будет неудобно. И... здесь есть ручка и бумага?
Хон отошел к секретеру, принес стопку листов, веером разложил перед Анной. Сероватая, желтоватая, чистая и линованная бумага, с едва проступающим орнаментом по краю и даже тисненая.
– А чем писать? Тут вообще, чем пишут?
Хон все так же молча указал на чернильницу, откинул крышку. Подал большое птичье перо, и перо металлическое, вставленное в деревянную ручку.
– Выбирайте.
– Уууу, у нас такие только для чертежей и рисования используют.
–
Анна улыбнулась. Автоматическое перо. Вспомнилось школьное поветрие, когда дети повально скупали такие ручки в киосках, а потом рыскали в поисках чернил. Двойки, что выставляли учителя, требовавшие писать простой, шариковой... Но те ручки были пластиковые, со стальным жалом. Хон же протягивал нечто, напоминающее янтарный стержень с граненой стеклянной колбой посередине. Внутри плескалась черная жидкость.
– Ну, давай это. Хоть клякс не будет. Если вспомню, как этим писать.
Хон сам вложил перо в руку Анны. Пальцы на миг соприкоснулись. Юноша вспыхнул и принялся старательно наводить порядок: закрыл чернильницу, убрал в сторону лишнюю бумагу...
– Не суетись. Да и вообще... можешь идти. Я сама разберусь. Появятся вопросы – задам потом.
– Я... сделал что-то неправильно?
– в синих глазах плеснула тревога.
– Нет. Все хорошо. Просто я хочу спокойно почитать. А ты... У тебя же есть дела, ты вроде как учиться должен?
– Я полностью в распоряжении Наири. Других заданий у меня нет.
– И ты не устал?
– Не устал, - в голосе появились упрямые нотки.
– Хорошо. Я поняла. Но все равно - ступай. Вернешься, скажем... часа через три.
Хон отсалютовал и вышел из кабинета. Анна услышала, как тихо открылась и закрылась входная дверь.
Анатомия инкубов походила на человеческую. По крайней мере - при беглом просмотре. Про боевую форму Анна даже открывать не стала, решив, что хватит пока и обычной. Смотрела, сравнивала, и отчаянно понимала: без знания языка попытки самообразования бесполезны.
Устав, подошла к окну. Солнце прорывалось сквозь кроны деревьев, с помощью тени красиво расписав лужайку перед домом. Хон сидел в беседке, что-то читал.
– Вот поросенок! Хон!
Услышав зов, курсант закрутил головой, потом увидел Наири, призывно машущую из окна. Скорость, с какой юноша кинулся к дому, впечатлила.
– Ты зачет по спринту сдавал?
Анна удивилась - он даже не запыхался! Хотя чему удивляться, здесь этих мальчиков превращают в настоящие машины для убийств.
На вопросы Хон ответил обстоятельно, со знанием дела. И подтвердил выводы Анны.
– Похоже, тебе еще работа подвалила. Противная и нудная, но совершенно необходимая.
– Приказывайте.
– Научи меня вашему языку.
Вместо ответа курсант придвинул к себе лист бумаги и аккуратно начал покрывать его знаками.
– Это наш алфавит, Наири.
– А ты не тянешь кота за... хвост. Перепиши буквы в столбик.
Потом Анна сама напротив каждой писала транскрипцию. Долго мучила юного наставника произношением. И лист за листом черкала кривые закорючки, приучая руку к чужим буквам.