Средь бала лжи
Шрифт:
Орек промолчал.
— Мне всё равно, — безмятежно сказала Таша. — Потерплю, если что.
Эта безмятежность далась ей не без усилий.
— Говорят, во время подобного сна ты видишь всё, что просматривают маги, — задумчиво продолжила Элль. — Вся жизнь, словно перед смертью, проносится у тебя перед глазами… У тебя было много приятного в жизни, Таша?
— Достаточно, — коротко ответила она.
Но явно недостаточно, чтобы уравновесить
— В таком случае тебе останется расслабиться и получать удовольствие. — Юная герцогиня поднялась из-за стола, оставив нетронутый пудинг на тарелке. — Что-то у меня совсем нет аппетита. Лучше прогуляюсь по центральной улице… Джеми-энтаро?
От неожиданности тот едва не поперхнулся яблочным пирогом.
— Ч… кха-кха… что?
Прежде чем улыбнуться ему, Лавиэлль лукаво покосилась в Ташину сторону.
— Не составите мне компанию? — промурлыкала герцогиня. — Я собираюсь прикупить себе новые платья, а эти слуги мне так надоели… Вы помогли бы мне нести покупки и посодействовали советом. Уверена, у вас самый изысканный и утончённый вкус.
— О… э… я…
Наверное, с минуту Джеми только издавал невнятные звуки.
Потом, прикрыв глаза, кротко кивнул.
— Чудно. Тогда собирайтесь.
…и только Таша догадалась, что кивок этот предназначался не Лавиэлль.
— Конечно, — открыв глаза, с придыханием откликнулся Алексас. — Уже бегу, моя лэн.
Лавиэлль удовлетворённо отвернулась — а Алексас, неторопливо поднявшись, оставляя недоеденный пирог и недопитый чай, замер у Ташиного стула.
— Девочка доигралась, — шепнул юноша, склонившись к её уху.
— Меня уколоть хочет, — прошептала Таша в ответ: прикрывая губы ладошкой, провожая взглядом Лавиэлль, неторопливо удалявшуюся по направлению к спальне. — Заставить ревновать.
Краем глаза она заметила, как герцог деликатно отвёл взгляд, а Леогран на другом конце стола досадливо заёрзал. Неужели мнимый жених уже возомнил себе какие-то реальные права?..
Забавно. Видимо, вся семейка Норманов считает, что отношения Таши и её рыцарей куда более нежные, чем на самом деле.
Впрочем, если посмотреть на их пару со стороны, не зная всех тонкостей — не мудрено.
— Может, пускай играет на здоровье? — насмешливо хмыкнув от этих мыслей, выдохнула Таша на ухо Алексасу. — Мне-то всё равно, зато Джеми…
— Прости, но мне не нравится, когда моим наивным братом манипулируют всякие записные кокетки. — Он улыбнулся, и его улыбка не предвещала ничего хорошего. Ободряюще коснулся Ташиного плеча. — Постараюсь вернуться до шести, — прибавил Алексас: тем же шёпотом, — но если вдруг не успею… удачи, Таша. Мы тебя любим.
— Я знаю, — обречённо ответила она.
Он всё же вернулся незадолго до Ташиного ухода. Алексас
— Как хороши здешние лавки! — объявил юноша, эффектно скидывая плащ. — Мало того, что подгонят вещь под твой размер всего за пару минут, так ещё и своих носильщиков отрядят!
— Да ну? — усомнилась Таша: в ожидании Орека, всё ещё собиравшегося, она нервно прохаживалась перед зеркалом, окидывая отражённое критическим взглядом. — Сколько же у них носильщиков?..
— Не знаю. — Алексас, стянув сапоги, потянулся — с кошачьим изяществом — и вальяжно развалился на диванных подушках. — Но, полагаю, лучшим одёжным лавкам… а какие же ещё мы могли удостоить своим посещением… волне доступно содержать множество слуг. Мне, право, даже неудобно стало отказывать им в выполнении своего долга. Зачем, действительно, отбирать у людей их законное право? Я ведь, как-никак, твой камердинер, а не чей-либо ещё.
Прикусив обиженно дрожащую губку, Лавиэлль направилась в свою комнату. Слуги покорно проследовали за ней, чтобы спустя некоторое время, вернувшись, откланяться Алексасу и покинуть апартаменты. Служанки кинулись в спальню разбирать пакеты, другой слуга со шваброй наперевес бросился на борьбу с грязью — знать и не думала разуваться перед спальней, лишь перед кроватью, оставляя слугам денно и нощно сражаться за чистоту в доме, — однако, едва переступив порог, все они испуганно вылетели прочь из комнаты.
Герцогиня не кричала, нет. Пусть даже её шипение Таша почему-то расслышала без труда.
Но стоило полагать, что прошипленные угрозы вполне могли привестись в действие, пробудь слуги подле девушки ещё пару мгновений.
— Что ты с ней сделал? — поинтересовалась Таша, когда они с Алексасом остались одни.
— Присаживайся. — Её рыцарь одними глазами указал на место рядом с собой, и Таша охотно примостилась на диване по соседству. — Ничего особенного. Метод «лёд и пламя».
— Хм?..
— Джеми — пламя. Страсть, восхищение, поклонение и прочая любовная чепуха. Ну а я, соответственно, лёд. Уважение, но ничего более. При этом щедрое расточение обольстительных улыбок всем встречным девушкам. И если бы я оставил свой адрес всем, кому успел вскружить голову — думаю, бедняжки вполне смогли бы взять гостиницу штурмом.
— Не льсти себе, — фыркнула Таша.
Хотя прекрасно знала, что Алексас прав. Если он этого хотел, барышни валились к его ногам штабелями.
Какой удар по женской самоуверенности юной герцогини…
— Джеми, конечно же, рвал и метал, но я убедил братца, что всё для его же блага. Когда бразды правления вернутся к нему, он снова будет мил, нежен и ласков — он иначе не сможет, дурачок, — но Лавиэлль это лишь больше с толку собьёт. А потом снова вернусь я…
— Представляю, — оценила Таша, ощущая к герцогине смутную жалость.
И вдруг поняла, что Алексас смотрит на неё как-то слишком задумчиво.