Средь бала лжи
Шрифт:
Порыв ветра — ещё холоднее, чем с улицы, — пронёсся по комнате. Волосы у Таши на макушке на миг встали дыбом: клятва была принята к учёту.
И тогда она попятилась прочь от порога.
— Раз.
Маленький шаг.
— Два.
Ещё один. И ещё.
— Три.
Незаметно, будто в испуге…
—
Ослабить узел на груди…
— Ты можешь войти, — уткнувшись спиной в подоконник окна, всё ещё распахнутого настежь, сказала Таша.
Эйрдаль с гаденькой улыбкой вскинул руки. Юноша, стоявший на коленях, поднялся с коленей.
Глядя в Ташины глаза, рассмеялся.
— Куда же ты, деточка? — Он провёл ладонью по лицу, точно снимая паутину; повинуясь движением его пальцев, мальчишеское лицо таяло, перетекало в другое — безупречно красивое, безупречно холодное. — Впрочем, если хочешь выпрыгнуть из окна, мешать не будем. Далеко не убежишь, только ножки переломаешь.
Раз…
Таша разжала руки.
Полотенце легко соскользнуло к её ногам.
— Я вам не деточка, — уже заплетающимся языком сказала она, переваливаясь через подоконник спиной назад.
…два…
Эйрдали умеют двигаться очень быстро. Не говоря уже о мгновенном перемещении. Но сейчас они не видели особой нужды торопиться, а потому чужие руки лишь царапнули воздух над Ташиной пяткой.
Ещё одна роковая ошибка.
Секунда, которую Таша падала внизу, растянулась в вечность: в течение которой тьму пронзила серебристая вспышка.
…три.
У самой земли Таша поймала ветер расправленными крыльями — и, под оторопелыми взглядами эйрдалей взмывая ввысь, залилась торжествующим клёкотом.
В следующий миг маленькая и быстрая птичка ланден растворилась во тьме; а Таша — уже не в первый раз — подумала, что зло, конечно, сильнее добра, но это не отменяет его слабостей.
Ведь если бы злодеи всегда делали дело сразу, не злорадствуя напоследок — побеждать их было бы куда сложнее.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. БАГРЯНЫЙ ВЕНЕЦ
— Он мой, — промурлыкала незнакомка, приближаясь к Гасту.
Девушка была потрясающе красива. Даже учитывая, что во тьме пустынного переулка — Гаст побежал туда, когда понял, что за ним следят — её глаза мерцали странным багровым сиянием, а кожа светилась странной, холодной, снежной белизной. Но это всё неважно, конечно, неважно: он ошибался, когда бежал, она не может причинить ему вреда…
— Уступаю даме, — вздохнул юноша, заходивший с другой стороны.
Какой-то слабый голос внутри Гаста кричал, что он не должен
Её сияющие глаза оказались прямо перед ним, кончики тонких пальцев коснулись щеки. Гаст беспомощно поднял взгляд, глядя на мигающий чуть поодаль фонарь. Всё-таки это странно, что все фонари вдруг погасли, когда он забежал сюда: спустя миг после того, как обнаружилось, что переулок утыкается в тупик.
— Тебе будет хорошо, мальчик, — её дыхание обожгло ему губы. — Очень хорошо, обещаю.
Внутри что-то сладко заныло от предвкушения — но в следующий миг девушка отшатнулась.
— Демоны! — сердито воскликнула она.
— Что случилось? — вскинул бровь её спутник.
— Меня обожгло!
— Охранные чары. — Юноша скривился. — Ладно, придётся без угощения обойтись. Дай-ка…
Он смолк.
Невероятным усилием повернув голову, Гаст увидел, что незнакомец встревоженно вглядывается в улицу, оставшуюся позади.
— Что? — спросила девушка.
— Ты ничего не слышала?
— Нет.
— Странно. Мне показалось…
Он осёкся на полуслове: со странным бульканьем. Ещё мгновение стоял неподвижно.
Потом упал, и его голова — в шапке и половине разрезанного шарфа, — откатилась в сторону, оставляя на выбеленной мостовой кровавую дорожку, глядя перед собой широко открытыми глазами.
Девушка закричала. Снег под её ногами вдруг взвился в воздух вьюжным коконом — но она мигом оказалась совсем в другой стороне, у противоположной стены…
И удивлённо уставилась на свою руку: которую кто-то незримый, схватив, отвёл в сторону.
Когда возникший из ниоткуда клинок пронзил её ладонь, пригвоздив её к деревянной стене — с девичьих губ сорвался страшный, пронзительный вопль.
— Не буду лгать тебе о твоих возможностях уйти отсюда живой, — сказал Алексас, шагнув вперёд из пустоты. — Но если расскажешь мне то, что я хочу, умрёшь легко и быстро, как твой друг.
Она словно не слышала: рухнув на колени, тихо и жалобно скулила, бессильно сжимая свободной рукой рукоять клинка, глубоко загнанного в дерево.
Когда Алексас приблизился, эта же рука молниеносно метнулась к нему — но тот легко перехватил её:
— Если будешь упрямиться, придётся пустить в ход это. — В его пальцах появился арбалетный болт. — Знаешь, что цвергово серебро делает с такими, как ты?
Глаза девушки расширились, рука в ладони Алексаса судорожно дёрнулась — но тот заломил эйрдалю кисть, вызвав новый крик.