Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья
Шрифт:
От этого периода на территории бывшего хорезмийского государства сохранилось много развалин поселений, в основном сельских. Облик городов VII–VIII вв. почти не выявлен. Известно, что в это время продолжали существовать некоторые старые города, стоявшие на важных торговых трассах и крупных каналах (Хазарасп, Хива и др.). Строились новые, причем последние часто возникали у стен крупных замков (например, Беркуткала, Кумкала). Археологическое обследование Кята — столицы Хорезма до X в. (возле нынешнего районного центра Бируни) — показало, что изучению доступны лишь участки городских слоев XII–XIV вв. и более позднего времени (Манылов, 1966). Цитадель Кята в X в. еще видел посетивший город ал Истахри, но к тому времени она уже запустела, а древний город был смыт Амударьей, разрушившей позднее и цитадель (МИТТ, т. I, с. 172). В текстах Табари, Белазури и ибн ал Асама сохранились сведения о раннесредневековой столице, называвшейся ал Фир или, по названию страны, Хорезм. Согласно этим сведениям полагают, что город в VII–VIII вв. состоял из трех частей — «трех городов», окруженных общим валом. Самым укрепленным был Мадинат ал Фир (Большаков, 1973, с. 171; Гоибов, 1983, с. 132–134). По мере
В Хазараспе, который, по Белами, являлся одним из наиболее укрепленных городов Хорезма (Zotenberg, 1867, т. IV, p. 176), были раскопаны участки мощных крепостных стен, что свидетельствует о возможности существования крупной цитадели, возникшей именно в VII–VIII вв. (Воробьева, Лапиров-Скобло, Неразик, 1963, с. 162, 199). Однако городские слои на раскопанных участках не сохранились из-за более позднего строительства. Думается, впрочем, что застройка в тот период вряд ли выходила за пределы крепостных стен и город не превышал размеры более раннего (10 га).
Видимо, крупным городом был Миздахкан, по крайней мере так позволяют думать большие размеры некрополя того времени. К сожалению, раскопки города не велись, исследовался только некрополь (Ягодин, 1970, с. 57–97).
Несколько полнее сведения о небольшом городке, выросшем в конце VII — начале VIII в. у подножия замка Беркуткала. Занимая площадь 6,2 га, он складывался в два приема, благодаря чему получил неправильную конфигурацию. Частично город выстроен на развалинах древнего поселения, запустевшего в IV в. Обе части города, так называемые пристройки — южная и восточная — окружены стенами. Восточная имела, по-видимому, ремесленный характер: на ее поверхности обнаружены следы железоплавильного, костерезного и других ремесел. Посредине располагалась обширная площадь. Южная часть города плотно застроена, причем в застройке выделяются два квартала, разделенные узкой извилистой улицей (табл. 3, 3). Кое-где здесь также замечены следы производства. В замке площадью 100x100 м, который можно рассматривать как цитадель этого небольшого городка, были сосредоточены крупные здания, располагавшиеся возле его южной стены. Посредине стены находился вход, к которому со стороны города подводил пандус, поднимавшийся к широкой площадке, откуда спускались по широкой лестнице. Юго-восточный угол цитадели занимал донжон площадью 15x15 м, воздвигнутый на четырехметровом цоколе из сырцовых кирпичей. Часть донжона занимало углубленное в цоколь помещение — скорее всего, большое хранилище. Само же здание вряд ли могло служить жилищем владетеля замка, так как в нем практически отсутствуют жилые помещения, а убранство комнат очень скромное. Скорее оно являлось чисто оборонительным или складским сооружением, а правитель жил в одном из крупных зданий в замке.
В северо-западном углу цитадели находился большой бассейн — городское водохранилище, что особенно существенно в случае осады.
Следует отметить, что и возле других крупных замков правобережного Хорезма в конце VII–VIII в. росли поселения — зародыши будущих городов (Кумкала, Наринджанкала).
Другой небольшой городок у Аязкалы 2, о котором уже упоминалось, несмотря на гибель дворца, продолжал развиваться. В VII–VIII вв. на его территории появляются двух-трехкомнатные жилые секции, подобные открытым в замке Якке-Парсан. Многие постройки были двухэтажными. Однако какая-то катастрофа остановила рост города: крепостные стены и большое крестово-айванное сооружение внутри города остались недостроенными.
Сельские поселения VII–VIII вв. исследованы несравненно подробнее более ранних, однако только в правобережном Хорезме, поскольку на остальной его территории они практически не сохранились. На правом берегу Амударьи поселения тянулись на многие десятки километров вдоль каналов, выведенных из реки вплоть до отрогов Султануиздага, замыкавших сельские оазисы на севере. Типологически это все те же поселения рассредоточенного (иначе — разбросанного, дисперсного, а также хуторского) типа, которые характерны для Хорезма во все времена его истории. Однако облик их на протяжении VI–VII вв. существенно меняется. Неукрепленные жилища почти полностью исчезают, а сельский пейзаж теперь определяется усадьбами и поселениями, окруженными толстыми пахсовыми стенами с укрепленным входом, расположенным между двумя башнями или имевшим вид Г-образного сооружения. По-видимому, в некоторых усадьбах, по крайней мере крупных, сохраняющих свой прежний облик, существовали отдельные здания, одноэтажные или двухэтажные. Нижний этаж последних составляли сводчатые или плоскоперекрытые помещения, однако облик этих зданий неясен. На рубеже VII и VIII вв. в большинстве построек оазисов появляются донжоны на высоком цоколе.
На этом этапе среди археологических памятников хорошо исследованного Беркуткалинского оазиса выделяются шесть типов. К первому относятся замки с поднятым на высокий цоколь донжоном — кешком и мощными пахсовыми стенами, в большинстве случаев снабженными башнями (Тешиккала, замки 10, 11, 82 и др.). Площадь их, тяготевшая к квадрату, колебалась от 40x40 до 100x100 м (табл. 3, 2, 17; 4, 2, 3, 5). Второй тип — отдельно стоявшие кешки, иногда — с примыкавшими к ним немногочисленными неукрепленными постройками, видимо подсобными (табл. 4, 6). К третьему типу относятся укрепленные усадьбы площадью от 200 до 1000–2000 кв. м (усадьбы 18, 19, 28, 72, 74 и др.). Учитывая их плотную застройку, самые мелкие могут быть названы укрепленными домами (18, 19, 28, 64, 66 и др.). Самые крупные (16, 30, 72) типологически не отличаются от поселений (табл. 3, 1, 7, 14). Четвертый тип — укрепленные поселения площадью 1,4–2 га и менее. Крупные расположены на значительном расстоянии друг от друга (Кум-Басканкала, Большая Кырккызкала, Уйкала, замки 32, 40, 60 и др.). До проведения раскопок выделение поселений условно: та же Кум-Басканкала может оказаться небольшим городком. Небольшие поселения типологически и по существу мало отличались от усадеб, будучи населенными семейно-родственными группами. Об этом свидетельствуют подобные им и сохранившие до наших дней черты большой древности афганские «кала» (Карцев, 1986, с. 65–69). Пятый тип памятников — однокамерные башни-донжоны, более всего сходные с позднейшими туркменскими дингами. Как и последние, они разбросаны среди полей и несли, по всей вероятности, сторожевые функции.
Удалось установить, что в центральной части Беркуткалинского оазиса усадьбы расположены группами вдоль боковых ответвлений магистрального канала, у истоков каждого из них, как правило, находился хорошо укрепленный замок. Эта выразительная особенность расселения как нельзя лучше запечатлела слагавшуюся иерархическую структуру феодализировавшегося общества (Толстов, 1948, с. 134–135; Неразик, 1966, с. 49), находя соответствие в топографии оазисов других районов Средней Азии (Дресвянская, 1986, с. 37–38). Другой приметой существенных сдвигов в развитии хорезмийского общества служит появление в оазисе на рубеже VII и VIII вв. замков с донжоном на высоком цоколе. Эта несомненно новая и повсеместно распространенная в раннесредневековой Средней Азии архитектурная форма может рассматриваться и как отражение социальных перемен, связанных с выделением нового землевладельческого слоя дехкан-феодалов и соответственно с определенными преобразованиями внутри земельной общины, о которой пока еще мало известно.
Если на территории Беркуткалинского оазиса открыты обычные для раннесредневекового Хорезма рядовые поселения, то соседний Якке-Парсанский оазис существенно отличался от него иными закономерностями. Одной из его особенностей является значительно меньшая плотность населения: так, если в зоне Беркуткалинского канала существовало не менее 100 жилых построек и поселений, то на том же протяжении в Якке-Парсанском оазисе — не более 20. Кроме того, там наблюдается иное расположение усадеб: групп нет, постройки следуют вдоль основного канала с интервалами 1,5–2 км и более. Следует учесть также, что на территории этого оазиса находился только один крупный замок — Якке-Парсан, в то время, как в Беркуткалинском их было несколько. Есть основания полагать, что северная часть Якке-Парсанского оазиса входила в зону влияния Якке-Парсана и что здесь могло формироваться феодальное поместье. В южной части оазиса, напротив, находились еще независимые небольшие общинные поселения типа замков 4 и 5, и замки (Айркала). Обе части отделялись одна от другой незаселенной зоной, где встречались только одиночные башни, которые, по-видимому, защищали дальние подступы к Якке-Парсану. Скорее всего, этот сторожевой дозор был направлен против упомянутых независимых поселений южной части оазиса. Так или иначе, но перед нами застывшая, статичная картина становления в стране нового социально-экономического строя.
Основные жилые и парадные покои хозяина замка находились в жилой башне (кешке, или, пользуясь западноевропейской терминологией, донжоне) [3] . Кешк располагался в углу или посредине одной из стен (если помещался на месте бывшего входа), но чаще всего посредине замка. Размеры кешков колебались от 12 до 24 кв. м, в плане, как правило, приближаясь к квадрату, причем заметно стремление воспроизвести центричную схему плана. Помещения в большинстве случаев располагались вокруг большой комнаты, своего рода «холла-распределителя», где иногда находился колодец. В Тешиккале и Якке-Парсане массивные тройные двери в стенах такого центрального помещения оформлены в виде своеобразных порталов и перекрыты арками. Особенности архитектуры центрального «холла» в донжоне Якке-Парсана подчеркнуты купольным перекрытием. Возможно, что такие залы были выше остальных помещений, являясь двусветными и приспособленными для проветривания примыкавших к ним комнат (Нильсен, 1966, с. 174–175). В квадратных, реже прямоугольных жилых комнатах стены огибали кирпичные суфы, а посредине находился открытый очаг-кострище (табл. 5, 3). В некоторых парадных помещениях огонь разводился на вымостке из сырцовых кирпичей, а в стене, противоположной входу, устраивалась глубокая ниша. Таких помещений немного, и не исключено, что в них жилые функции совмещались с культовыми.
3
Кешк часто называют замком, что, на наш взгляд, не всегда правомерно.
Что касается планировки самих замков, то, согласно первоначальной, широко вошедшей в литературу версии, там находились обширные дворы и лишь кое-где у крепостных стен хозяйственные постройки и помещения для слуг. Однако первое же вскрытие широких площадей показало, что замки были довольно плотно застроены. Так, в Якке-Парсане у подножия донжона дворов было мало, а большую часть территории занимали двух-трехкомнатные секции, включавшие жилую комнату и кладовую с глиняными «ящиками» — закромами. Восточная часть замка занята более аморфной застройкой, разделявшейся узкими коридорами. Между крепостной стеной и внешней низкой барьерной стенкой находились какие-то очень скромные каркасные строения. Сходные изолированные жилые секции открыты и в Тешиккале, и, хотя там территория замка лишь частично затронута раскопками, судя по микрорельефу, можно полагать, что он тоже был плотно застроен. Однако существовали замки и с менее плотной застройкой или почти незастроенные (Адамликала, замки 11, 82 и др. в Беркуткалинском оазисе) (табл. 3, 2; 4, 3).