СССР: вернуться в детство 6
Шрифт:
— Есть.
Захожу в класс — а там Сергеич сидит, как настоящий!
— Здорово, тащмайор, — мы пожали руки.
— Наслышан, Владимир, о ваших беспримерных подвигах, — иронически начал он.
Я фыркнул.
— Могу гордиться тем, что никого не изувечил и нечаянно не прибил, а в сутолоке, согласитесь, это довольно сложно.
Сергеич неопределённо покачал головой:
— Владимир Олегович… Ну, это, всё же…
— Дети? Слышь, Сергеич, хватит меня за советскую власть агитировать! — я слегка осёкся. Когда всё спокойно, я с тащмайором
— Понятно, что не дети, — дипломатически согласился Сергеич. — Подростки.
— Вы ещё мультик про Карлсона вспомните! «Любой спор можно решить словами!» — карикатурно процитировал я маму Малыша.
Тащмайор поморщился.
— Да я же не предлагаю вам их увещевать…
— И правильно не предлагаете! Ещё великий советский педагог Макаренко выяснил, что один хороший удар в ухо перевешивает по убедительности несколько увещевательных лекций. Это из разряда: добрым словом и пистолетом можно добиться куда лучших результатов, чем просто добрым словом. К тому же, как вы предлагаете обойти естественные социальные процессы? Человек — существо, стремящееся к доминированию. Парни внезапно оказались выдернуты из привычной социальной структуры. Пока внутренняя иерархия новой группы не сложится, будут и тёрки, и драки. Но не со мной, я думаю.
— Уверены?
— Извинялись уж.
— Это неплохо.
Мне вдруг в голову пришла новая мысль:
— Вы бы лучше, вместо психологических заходов, Сергей Сергеич, картофелечисток нам привезли.
— Картофелечисток? — удивился он.
— Штук десять. А то мы ножами не успеваем норму выполнять. А бесконечно в наряде я тоже торчать не нанимался.
— Привезу.
— Край — завтра к ужину.
— Понял. Будут.
Дальше я со страшной скоростью совершил все положенные вечерние телодвижения и по команде «Отбой!» отбился с чистой совестью. Отрубился махом, словно выключили. Вот, что значит: свежий воздух, физкультура и добросовестный труд, бляха муха…
ДО ЧЕГО ТЕХНИКА ДОШЛА!
8 сентября, вторник, Комбинат дополнительной ступени
Оля
Вторник обещал быть насыщенным, хотя в целом — ничего необычного, уроки как уроки. Ин-яз, снова две литературы, физика, русский, физкультура. Физкультуры я немного побаивалась из-за разницы в возрастных нормативах — всё-таки телу-то всего одиннадцать, а я вам не олимпийская чемпионка. Но оказалось, что Сергеич озаботился, и в документах у меня была приложена справка, что я отношусь к какой-то там щадящей группе. Короче, «главное — не победа, а участие», и всё, что я выполняла — за компанию с классом, без учёта времени.
А ещё на вторник меня записали учиться на оператора ЭВМ, и сильнее всего я очковала, что меня могут настойчиво начать обучать какой-нибудь дивной фигне, которая через два-три года отомрёт как явление. Мдэ.
Катя мои сомнения оценила по-своему:
— Да не переживай! У нас
Шёл уже второй перерыв, мы сидели с ней в столовой и угощались изюмовым (или изюмным?) компотом с булками.
— И что вы на этих парах проходили?
— Да ничего такого. Сначала он в основном рассказывал, как первые электронно-вычислительные машины появились — ну, которые с карточками-то.
— С перфокартами?
— Ага. Потом как новые эти придумали… процессоры, что ли? В тетрадке надо посмотреть.
— М-гм.
— И технику безопасности подробно объяснял, мы даж в журнале расписывались.
— Серьёзно.
— А ты как думала! Это же технологии будущего! Ткнёшь не в ту кнопку — и привет. А на второй устройство компьютера было. Это вообще просто: экран, клавиатура, мышка и коробка эта, как её…
— Системный блок?
— Да! Ты читала, что ли?
— Читала, — согласилась я. — Только давно.
— Ну, вот. Мы слушали и в тетрадку рисовали, потом подписывали всё.
— Дело нехитрое.
— Ничего себе, нехитрое! — возмутилась Катька. — Столько деталек!
Пришлось согласиться, что задание было сложнее некуда.
Катька успокоилась и поделилась со мной ещё одной немаловажной информацией:
— У учителя к компьютеру дополнительно такая печатная штука прицеплена, — она изобразила руками.
— Принтер? — брякнула я и пожалела, потому что Катька уставилась на меня, морща лоб.
— Нет, точно не такое слово. Там какое-то сокращение было. Пэ-цэ-у… или, наоборот, цэ-пэ-у? И цифры. Информатик нам показывал: на компьютере набираешь текст, а она печатает, и не как на печатной машинке, а прямо красиво, как в книжке! И ещё в лаборантской у него такая огромная бандура стоит, как два стола, а в ней стекло и лазер. Прикинь?
— И зачем она?
— Кладёшь на стекло любую картинку, вторую бумажку в лоток запихиваешь — а он тебе такую же рисует!
— Офигеть! — совершенно честно выдохнула я.
Ксерокс! Или его аналог, что, впрочем, неважно — лишь бы работал!!!
— Ага, — согласилась со мной Катька. — Офигеть. Правда, только чёрным рисует, но всё равно круто, да?
— Не то слово!
— А ещё нам информатик дал в игры поиграть.
— И что за игры?
— Там целых несколько стоит! — с восторгом бросилась описывать Катька. — Мне больше всего «Тетрис» понравился! Такой стаканчик, а в него фигурки падают! Ряд построишь — исчез!
— Да уж, залипательная штука.
— Ты видела, да?!
— И даже играла.
— Врёшь! Где?
Пришлось действительно соврать:
— В Москве.
— А-а… Ну, в Москве — может быть. Нам Виталий Алексеич сказал, таких новых компьютеров как у нас в Иркутске ещё не было.
— Да «Тетрис»-то и на старых шёл…
— А тут зато ещё «Сапёр» есть!
— Да ты что? И какого цвета бомбочка?
— Красного! — уела меня Катька.
— Не зелёного? — неужели тут нечто сложнее чёрно-зелёных мониторов?