СССР: вернуться в детство 6
Шрифт:
Отделения бросились в разные стороны.
— Второе отделение, стоим! — гаркнул Лёха. — Мелкий, смотри.
Капитан Гробовченко наблюдал за нами со стороны с некоторой заинтересованностью, но даже слова не сказал.
Я взял карту. Ага.
— Компас, — сунул Лёха.
— У меня свой есть, — я прикинул расположение меток. — Смотрите, мужики: эту точку оставляем на самый край.
— Почему? — ревниво спросил Батон.
— Это гора. Успеем — залезем, оттуда вниз помчимся. Дальше. Вот тут — низинка, после дождя в ней, скорее всего, вода стоит. А вот дорога обозначена. Там здоровые колеи — поверьте мне, парни
— Херассе…
— Так, мы здесь… Предлагаю двигаться вот так, это будет оптимально, — я обозначил над картой извилистую линию и вытащил компас. Мой половчее армейского будет, и планки с делениями у него не металлические, а прозрачные плексиглазовые. Выставил направление, взял азимут. — Первая точка — вот эта, — ткнул в карту я. — Ориентир — вон та сосна. Погнали!
Контрольные точки представляли собой столбики, напоминающие кусок шпалы, слегка стёсанной сверху на конус — высотой чуть выше колена. Ошибкой было бы полагать, что если одним и тем же полигоном пользуются много лет, то подходы к столбикам натоптаны — к ним же бегают от силы пару раз за год! Понятное дело, накануне кто-то из оферов ходил подновить отметки, но если он не дурак (а откровенных дураков в ИВАТУ не держали), то напрямую не попрёт, и рассчитывать на примятую траву не стоит.
К первой точке мы выскочили довольно быстро.
— Мужики, смотрите: вот излучина, где-то плюс-минус десять метров здесь столбик должен быть.
Ко всеобщей радости весь пятачок поиска почти по пояс зарос бурьянами.
— Ищем! — скомандовал Лёха.
Парни рассыпались по зарослям.
— Есть!
К тёмному столбику была примотана свежая картонка с надписью «1864», на верёвочке болтался оранжевый карандаш.
— Так, это у нас какая метка? — Лёха присел у столбика.
— Номер восемь.
— Давай дальше…
Любые приборы придуманы для того, чтобы облегчить человеку жизнь. И если ты умеешь ими пользоваться, жизнь твоя становится легче и веселее, в полном соответствии со словами товарища Сталина. Самое сложное в нашем сегодняшнем задании пока что было искать сами столбики посреди суховатой травы, кустов или поднявшихся осинок, дрожащих монетками жёлтых листьев.
На каждом столбике висел карандаш своего цвета — гениальное средство от несанкционированного копирования данных. А вдруг хитрые курсанты подговорятся о взаимообмене кодовыми номерами? Может быть, у кого-то даже есть с собой простой карандаш или ручка. И даже если (вдруг!) кто-то прослышал о цветных маркировках, оттенок карандаша может быть не тот.
Впрочем, нам чужие подачки не требовались. По времени мы шли хорошо, и в паре мест столбики увидели вообще влёт — так вокруг уже было натоптано.
К началу четвёртого часа отведённого времени мы успели собрать все метки кроме последней — на горе. Нет, гора — это сильно уж пафосно сказано, но сопка была довольно высокая и довольно крутая. Подножье её огибала старая дорога, давно заброшенная и ведущая неизвестно куда.
Почему в какой-то момент впадающий в Ушаковку ручей поменял своё русло и потёк по старым колеям, нас интересовало мало. А вот то, что после сильного дождя он наполнился
Мы с сомнением стояли на краю маленькой, но вредной речки.
— Можем тупо развернуться и идти в лагерь, — честно сказал я.
— А сколько времени осталось? — спросил Лёха.
Генка карась посмотрел на часы:
— Пятьдесят две минуты.
Лёха критически оглядел отделение. Да уж, образцовым наш вид сейчас нельзя было назвать даже с натяжкой. Лес после дождей не успел просохнуть — все мы ухряпались практически по пояс, а кое-кто, неудачно поскользнувшийся, и вовсе выглядел расписным.
— Берём последнюю точку. Третьяк и Нафаня — с палками вперёд. Мелкий, читай карту.
Отделение захлюпало вперёд, с каждым шагом погружаясь всё глубже.
— В сапагы начэрпаэм, — с непередаваемым горским акцентом высказался приехавший с Кавказа Назим по кличке Зима, и идущий впереди Нафаня немедленно поскользнулся и ухнул в воду, вызвав дружное «Бля!»
Палка спасла его от полёта головой вперёд, но теперь Нафаня стоял в воде практически по грудь.
— А! — Нафаня кинул палку и сцепил руки замком: — Наступайте!
Первым проскочил Третьяк и уже сознательно ухнул во вторую колею:
— Давайте живее!
Сказать, что вода была до крайности бодрящая — это ничего не сказать.
— Бегом!
Мы прошлёпали по мелкой воде и понеслись вверх по склону.
— Вон там должно быть, между соснами!
Столбик здорово спрятался в молодой сосновой поросли.
— Есть! — Лёха защелкнул планшетку. — Время?
— Восемнадцать минут!
— Бегом!
Обратно мы выскочили тем же порядком — Нафаня и Третьяк сработали живым мостом.
— Сапагы тыжолые, блэт, — на бегу высказал общую мысль Зима.
А что делать?
Мы добежали за две минуты до истечения контрольного времени — грязные, как свиноты. Построились, хлюпая сапогами. На фоне остальных смотрелись мы просто убийственно.
— Товарищ капитан, второе отделение задание выполнило! — доложился Лёха. — Командир отделения учащийся Артемьев.
Капитан Гробовченко неопределённо крякнул. Посмотрел сурово:
— Сколько контрольных точек прошли?
— Все, тащ капитан, — Лёха протянул тетрадь с метками.
Гробовченко нахмурился, взял тетрадь, просмотрел записи, приподняв одну бровь, показал взводным…
— А говорили — невозможно, — протянул старлей Пиченков.
— Нет ничего невозможного для советского офицера! — поучительно сказал Гробовченко. — Поздравляю с первым местом, товарищи учащиеся!
— Служим Советскому Союзу! — гаркнули мы в пятнадцать глоток.
— Всем — немедленно переодеться в сухое, получить горячий обед и проследовать в расположение роты для отдыха!
Это, наверное, был самый халявный вечер за всю историю КМБ. Наш геройский забег немедленно лёг тенью славы на весь факультет авиационного вооружения, и только Кипа, оставленный на время ориентирования дневальным по причине неснятого с руки гипса, досадовал, что такое интересное событие прошло без него.