СССР: вернуться в детство 6

Войлошников Владимир

* Запикано по причине борьбы с терроризмом…

— Эх, я бы такое сделала! — азартно сжала кулачки Ирка.

— Не вздумай! — очень серьёзно предупредила её Катька. — Чуть маленько ошибёшься — и будешь, как наш Ромка, в драном пальто ходить. И ладно ещё пальто! Можно же и без глаз остаться, и без рук.

— А какое пальто? — выбрала важную для себя информацию Ирка.

Пришлось двойняшкам рассказывать историю с карманом, фосфором и бертолетовой солью. Вечер занимательных историй получился, одним словом.

НЕЗАТЕЙЛИВЫЙ АРМЕЙСКИЙ ЮМОР

28 — 30 сентября

ИВВАИУ

Вовка

Возвращался

я в расположение роты не только с начищенными до зеркального блеска сапогами, но и кепку приведя в приличный (с точки зрения правильного курсанта) вид. Солдатская кепка — она специальных рёбер жёсткости не имеет, и поэтому парни без опыта ношения часто натягивают её чрезмерно, от чего вид у головного убора становится откровенно ушлёпочный. Для противодействия этому существовал простой и незамысловатый приём: руками промять место соединения донышка кепки с боковой полосой (кажись, по-костюмерному это называется тульей, но не поручусь) — получается нечто вроде жёсткого уголка, на манер отглаженной стрелки на брюках. А кепка приобретает правильный вид аккуратного невысокого цилиндра.

Одним словом, настроение у меня было вполне бодрое.

На подходе к располаге началось трешовое. Из распахнутых для проветривания окон второго этажа (над нами находилась располага второго курса РЭОшников), доносился знакомый громовой голос прапорщика Коломцева:

— Я с утра прошёлся по тумбочкам, нашёл трёх голых баб, отодрал их и выкинул в окно! Так вот, эти тумбочки в увольнение не идут!

Ностальжи, бляха муха!

Прапорщик Коломцев вообще был удивительный кадр, склонный к спонтанному генерированию армейских мемов в духе: «Не разговаривайте, товарищ курсант, у вас для этого есть тумбочка!» — или: «По команде „смирно“ голову держите перед собой!»

Но парней, лишившихся увольнения, было по-братски жаль.

Ко всеобщему облегчению, барабан починке не подлежал, а новый нам никто не выдал, и музыкальное сопровождение к походам в столовую упростилось до пения. И то хлеб!

А вот дальше…

Увидев третьим-четвёртым уроками в расписании предмет «Военная история», я сразу проникся нехорошими подозрениями. И, к моей невыразимой досаде, они полностью оправдались. Преподаватель был тот же, что и в молю курсантскую молодость. И даже перфокарты* с законспектированными на них именами и датами были те же. Хуже того: читал их он с той же интонацией невыразимого равнодушия к предмету. Вот это для меня было убийственно. Как?! Настолько не любить то, что ты преподаёшь? Да и вообще, военная история — это ж так интересно! Тем более, для мальчишек!

*Перфокарта — прямоугольник из тонкого картона,

использовавшийся как носитель информации

в старых ЭВМ за счёт наличия или отсутствия

отверстий в определённых позициях карты.

Потом этот способ сохранения данных

начал благополучно отмирать,

а перфокарты остались.

В качестве шпаргалок для докладчика —

удобная вещь,

многие их использовали.

Но не в глазах этого полковника не желающего, кажется, ничего кроме беспроблемного выхода на пенсию.

Учитывая, что уроки стояли парой, не уснуть во время гнусаво-бормочущей лекции стало отдельной задачей на выживание. Больше всего я опасался гулко треснуться в парту лбом, ржать будут потом полдня. Поэтому слушал из последних сил.

— В третьем крестовом походе, — монотонно читал полковник, не отрывая глаз от перфокарт, — со стороны англичан выступил…

— Ричард Львиное Сердце, — сказал я под парту, опасаясь, что в противном случае просто вывихну челюсть.

Рота встрепенулась и начала оглядываться.

Преподаватель споткнулся, пробежал глазами по классу и вернулся к перфокарте, словно удостоверяясь:

— Ричард Львиное Сердце… — он снова внимательно посмотрел на нас и продолжил читать: — Французскую сторону возглавлял…

— Филипп II Август, — вставил я.

Рота взбодрилась ещё больше. Пошла движуха!

Полковник с подозрением оглядел оживившиеся рожи. Материал он явно не знал — иначе не читал бы, настолько прилипая к конспекту.

— С германской… стороны… — начал он, прочитывая каждое слово и проговаривая его, впиваясь глазами в класс, — выступил…

Отступать было уже некуда, и я сказал:

— Фридрих I Барбаросса, по пути в Палестину благополучно утонувший в реке, по разным источникам, то ли купаясь, то ли пытаясь переправиться.

— Откуда вы знаете? — несколько неприязненно спросил полковник.

— Я там был.

Прозвучало самоуверенно, но я ведь и правда был. Пусть персонажем большой ролевой игры, но готовился-то я и читал материалы по-настоящему. Да и восемь часов сдерживать непрерывный штурм вдесятеро превосходящего противника, в двух кольчугах, стальном шлеме и с мечом, копирующим настоящий размером и весом — это, извините, опыт. Не верите? Попробуйте махать килограммовой палкой восемь часов, когда на вас наседает толпа. Да, я был среди защитников Акры и остался последним, чудом выжившим.

Впрочем, это совсем другая история.

Препод внимательно посмотрел на меня и хмыкнул:

— Если у кого-то возникнут вопросы по третьему крестовому походу, обратитесь к Петрову. Он там был.

Вечером на чистку картошки никто нас не отправил — не знаю уж, то ли зачли наш геройский забег на КМБ, то ли простили, то ли забыли. Батону с Кипой, однако же, напомнили, что со следующей недели, когда их больничные окончательно закончатся, их ждёт череда увлекательных вечеров в компании бака картошки.

В дополнение ко всеобщему счастью сломался телевизор. Капитан Гробовченко с досадой констатировал этот факт и велел всем заняться чем-нибудь полезным. Целых сорок минут дополнительного личного времени! Хотя я так и так собирался почитать: днём успел заскочить в библиотеку — в ИВАТУ довольно приличная, и специальный отдел большой, и художественный — спросил наобум «Игры Эндера». А она, оказывается, есть! Библиотекарша вынесла томик, пахнущий свежей типографской красной. Удивилась:

— Ты как узнал? Мы позавчера только получили.