Сталин. Большая книга о нем
Шрифт:
Сталин и даже осторожный Каменев. Из членов ЦК на моей стороне был Рыков, тогда еще не
входивший в Политбюро. Все секретные документы того времени имеются в распоряжении
нынешних хозяев Кремля, и если б в этих документах была хоть одна строка, подтверждающая
позднейшие версии, она была бы давно опубликована. Именно голословный характер версий, к
тому же столь радикально противоречащих одна другой, показывает, что мы имеем дело все с
той же термидорианской
В 1930 г. тогдашний официальный историк Н. Попов, позже исчезнувший, писал по
поводу польской кампании в работе «К 10-летию Советско-Польской войны 1920 г.», что партия
совершила ошибку в наступлении на Варшаву. Правда, наряду с этим он подвергал критике
позицию Троцкого, считая ее ошибочной. Но во всяком случае, в центральном органе партии в
1930 г. официальный историк признавал, что поход на Варшаву был ошибкой Политбюро:
«Троцкий и до настоящего времени пытается спекулировать на том, что в свое время он был
против варшавского наступления, как мелкобуржуазный революционер, считавший
недопустимым внесение в Польшу революции извне. По тем же самым соображениям Троцкий
в 1921 г. высказывался против помощи со стороны нашей Красной армии грузинским
повстанцам. Партия не послушалась Троцкого в 1921 году, и вместо меньшевистской Грузии мы
имеем советскую Грузию. Партия и в 1920 году с такой же решительностью отвергла
мелкобуржуазный педантизм Троцкого, когда Красная армия шла к Варшаве. Наша ошибка
заключалась не в самом факте похода, а в том, что он был поведен совершенно недостаточными
силами ».
Весь военный архив находится в руках историков, и им ничего не стоило бы привести
документальные доказательства своих утверждений, если б эти доказательства существовали на
деле. Но исторические изыскания термидора являются прообразом судебных процессов: о
доказательствах нет и речи. Через восемь лет после Попова другой историк той же школы С.
Рабинович в своей «Истории гражданской войны» (1935) писал об ошибке Троцкого в
определении польской войны, о том, что «основной политической целью войны с нашей
стороны является подталкивание, ускорение революции в Польше, привнесение в Европу
революции извне, на штыках Красной армии»… иначе победа социализма в России невозможна.
«Вот почему Троцкий, в противовес утверждениям Ленина и Сталина, заявлял, что «польский
фронт есть фронт жизни и смерти для Советской республики».
Старое обвинение превратилось в свою противоположность. В 1927 г. признавалось, что я
был противником похода на Варшаву,
неправильным отрицанием внесения социализма на штыках. В 1938 г. было объявлено, что я
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
288
был сторонником похода на Варшаву, руководствуясь стремлением внести в Польшу социализм
на штыках. Оба обвинения неверны.
Таким образом, в несколько этапов Сталин разрешил по-своему задачу: ответственность
за неудачный поход на Варшаву он возложил на Троцкого, который, на самом деле, был
противником похода; ответственность за крушение Красной армии, предопределенное
отсутствием восстания в стране и усугубленное самостоятельной стратегией Сталина, он
возложил опять-таки на Троцкого, который предупредил против возможности катастрофы и
требовал не увлекаться эфемерными успехами, вроде захвата Львова. Этот метод Сталина:
переложить в несколько этапов свою вину на противника, является его основным методом
политической борьбы и высшего своего развития достигнет в московских процессах.
На закрытом заседании X съезда Сталин выступил с неожиданным по своей злостности и
грубости заявлением в том смысле, что Смилга, член Военного Совета Западного фронта,
«обманул ЦК», обещав к определенному сроку взять Варшаву и оказавшись неспособен
выполнить обещание. Действия Юго-Западного фронта, т. е. самого Сталина, определялись-де
«обещанием» Смилги, на которого и падает поэтому ответственность за катастрофу. Съезд с
угрюмым недоброжелательством слушал угрюмого оратора с желтоватым отливом глаз;
и Сталин своей речью повредил только самому себе. Ни один голос не поддержал его. Я тут же
протестовал против этой неожиданной инсинуации: «обещание» Смилги означало лишь то, что
он надеялся взять Варшаву, но не устраняло элемента неожиданности, связанной со всякой
войной, во всяком случае, оно никому не давало права действовать на основании априорного
расчета, а не реального развертывания операции. В прения поспешил вмешаться
встревоженный Ленин в том смысле, что мы никого лично не виним. Попытка взвалить
ответственность на Смилгу потерпела явное крушение. Протоколы этих прений никогда не
были опубликованы.
Почто-телеграммы того времени показывают, с кем именно мне приходилось изо дня в
день сноситься при определении повседневной политики в связи с польской войной: Ленин,
Чичерин, Карахан, Крестинский, Каменев, Радек. Из этих шести лиц один Ленин успел умереть