Сталин. Большая книга о нем
Шрифт:
приведении соединения в боевую готовность. Командиру корпуса генерал-майору ИМ.
Шестопалову сообщили об этом в 23 часа 17 июня по его прибытии из 202-й моторизованной
дивизии, где он проводил проверку мобилизационной готовности.
18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал
вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано.
16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность
механизированный корпус (командир генерал-майор танковых войск А.В. Куркин), который в
такие же сроки сосредоточился в указанном районе. 1953 год» (ВИЖ № 5, 1989 г., с. 23).
Как видите, Полубояров дает точную дату, к которой мехкорпуса в ПрибОВО должны
были закончить выдвижение на рубежи обороны — начали выдвижение 18 июня, а закончили,
согласно приказу, 20-го:
«18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал
вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано».
Также он ясно показал, что повышение боевой готовности мехкорпусов в ПрибОВО
произошло уже 17 июня (на основании «директивы от 12 июня»)!
18 июня их подняли отдельным приказом «по боевой тревоге» и отправили в
«запланированные районы» (запланированные по ПП округа). Напомню, по боевой тревоге и с
выводом в «запланированные районы» не поднимают без приведения в полную б/г. Так как в
запланированный район, в район, предусмотренный планом прикрытия, часть может
выводиться только в случае военной опасности, угрозы войны.
В ПрибОВО было всего 2 механизированных корпуса, и оба были приведены своим
окружным командованием в боевую готовность после 16 июня, т. е. после получения директивы
о «повышении боевой готовности…» от 12 июня (3-й мк подняли по тревоге аж 21 июня… но о
том, почему Полубояров соврал, чуть позже).
Приграничные дивизии ПрибОВО тоже приводились в б/г до 22 июня:
«Генерал-полковник М.С. Шумилов (бывший командир 11-го стрелкового корпуса 8-й
армии ПрибОВО).
Войска корпуса начали занимать оборону по приказу командующего армией с 18 июня. Я
отдал приказ только командиру 125-й стрелковой дивизии и корпусным частям. Другие
соединения также получили устные распоряжения через офицеров связи армии. Об этом штаб
корпуса был извещен.
Боеприпасы приказывалось не выдавать. Разрешалось только улучшать инженерное
оборудование обороны. Однако я 20 июня, осознав надвигающуюся опасность, распорядился
выдать патроны и снаряды в подразделения и начать минирование отдельных направлений. 21
июня в штабе корпуса находился член военного совета округа (корпусной
Диброва. — В.К.), который через начальника штаба приказал отобрать боеприпасы. Я запросил
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
295
штаб армии относительно письменного распоряжения по этому вопросу, но ответа не получил.
1952 год» (ВИЖ № 5, 1989 г., с. 24.)
То есть в 10-м и 11-м стрелковых корпусах 8-й армии по приказу командующего армией
генерал-лейтенанта П.П. Собенникова свои приграничные дивизии после 18 июня приводили в
боевую готовность! И вот что показывает он сам:
«Генерал-лейтенант П.П. Собенников (бывший командующий 8-й армией).
Утром 18 июня 1941 года я с начальником штаба армии выехал в приграничную полосу
для проверки хода оборонительных работ в Шяуляйском укрепленном районе. Близ Шяуляя
меня обогнала легковая машина, которая вскоре остановилась. Из нее вышел генерал-полковник
Ф.И. Кузнецов (командующий войсками Прибалтийского особого военного округа. — Авт. ).
Я также вылез из машины и подошел к нему. Ф.И. Кузнецов отозвал меня в сторону и
взволнованно сообщил, что в Сувалках сосредоточились какие-то немецкие механизированные
части. Он приказал мне немедленно вывести соединения на границу, а штаб армии к утру 19
июня разместить на командном пункте в 12 км юго-западнее Шяуляя.
Командующий войсками округа решил ехать в Таураге и привести там в боевую
готовность 11-й стрелковый корпус генерал-майора М.С. Шумилова, а мне велел убыть на
правый фланг армии.
Начальника штаба армии генерал-майора Г.А. Ларионова мы направили обратно в Елгаву.
Он получил задачу вывести штаб на командный пункт.
К концу дня были отданы устные распоряжения о сосредоточении войск на Тынице.
Утром 19 июня я лично проверил ход выполнения приказа. Части 10, 90 и 25-й стрелковых
дивизий занимали траншеи и дерево-земляные огневые точки, хотя многие сооружения не были
еще окончательно готовы.
Части 12-го механизированного корпуса в ночь на 19 июня выводились в район Шяуляя,
одновременно на командный пункт прибыл и штаб армии.
Необходимо заметить, что никаких письменных распоряжений о развертывании
соединений никто не получал. Все осуществлялось на основании устного приказания
командующего войсками округа. В дальнейшем по телефону и телеграфу стали поступать
противоречивые указания обустройстве засек, минировании и прочем. Понять их было трудно.