Сталин. История и личность

Такер Роберт

У Сталина была особая причина желать, чтобы эти люди вновь появились на сцене. Очевидно, мысленно он уже наметил их в качестве жертв будущих процессов. Их обвинят в участии в террористическом заговоре, на Зиновьева и Каменева возложат главную ответственность за убийство Кирова. Важно было, чтобы сейчас они играли заметную роль, тогда после ни у кого, в особенности у коммунистов, не будет оснований сомневаться, что они могли плести заговоры и совершать гнусные преступления. Истинный заговорщик стремился обеспечить правдоподобие будущих обвинений против тех, кому припишут его собственные преступления, и отвести всякое подозрение от себя.

Убийство в Ленинграде

Для убийства

Кирова нужно было иметь в Ленинграде верного человека, поручить организационную сторону всей операции. На эту роль был выбран близкий к Ягоде сотрудник НКВД высокого ранга Иван Запорожец. Конечно, чтобы заставить Запорожца принять к исполнению столь гнусное задание, Сталину требовалась помощь Ягоды.

Кое-что об этом рассказал сам Ягода, выступая в качестве обвиняемого на публичном процессе в Москве в 1938 г. Как будет показано ниже, сталинские публичные процессы были своеобразным сочетанием фактов и вымысла. Ягода признался — несомненно, под давлением — в том, что являлся одним из главарей «правотроцкистского блока» заговорщиков-антисоветчиков, которые совершили убийство Кирова и собирались убить Сталина. На суде Ягода показал, что о намерении блока убить Кирова он узнал летом 1934 г. от одного из его лидеров — Енукидзе (который в 1934 г. был секретарем Центрального Исполнительного Комитета). Ягода заявил, что пытался возражать — ведь он отвечал за безопасность высшего руководства и в случае террористического акта его первого привлекли бы к ответственности. По словам Ягоды, на его возражения Енукидзе, конечно, не обратил никакого внимания. Он якобы настаивал на том, что террористический акт будет совершен группой троцкистов и зиновьевцев, и потребовал, чтобы Ягода им не мешал. Ягода утверждал, что ему пришлось дать указание Запорожцу не мешать совершению террористического акта против Кирова⁴⁶.

Показания Ягоды о том, что он не хотел посылать Запорожца в Ленинград для подготовки убийства Кирова, похожи на правду — ведь, в самом деле, ему как руководителю службы безопасности в случае удачного покушения не поздоровилось бы. А вот его заявление о том, что он якобы получил инструкции от Енукидзе, выглядит совершенно абсурдным — в этом случае он мог бы спасти советскую власть, Кирова, Сталина и себя самого, тут же сообщив Сталину о требовании Енукидзе⁴⁷ Если же инструкции исходили от Сталина, Ягоде некуда было деться. Так что, когда речь идет о Енукидзе, подразумевается Сталин, и в вынужденном признании Ягодой своей вины можно видеть классический пример потребности Сталина оставаться чистым, возложив преступные дела на «врагов народа».

Ленинградское управление НКВД возглавлял друг Кирова Филипп Медведь. Первым заместителем Медведя, ответственным за государственную безопасность в Ленинграде и области, был сотрудник НКВД Карпов. В конце лета 1934 г. Карпов получил новое назначение и уехал из Ленинграда, а на его место назначили Запорожца. Медведь не хотел видеть Запорожца своим первым заместителем и попросил Кирова вмешаться. Киров обратился к Сталину, но Запорожец все-таки получил назначение и мог теперь на месте подготовить почву для всего дальнейшего⁴⁸.

Исполнитель заговора нашелся в лице Леонида Николаева, тридцатилетнего ленинградца. Он был женат на латышке Мильде Драуле, работавшей в сто-

ловой Смольного. Мать Николаева также проживала в Ленинграде. Николаев рано вступил в партию, занимал разные незначительные посты и был исключен из партии, когда отказался поехать на «трудовой фронт». Следует отметить, что позже по указанию из Москвы его восстановили в партии⁴⁹. С апреля по декабрь 1934 г. Николаев был безработным и не имел постоянного источника средств к существованию. Возникает вопрос: на что, собственно, жил Николаев эти месяцы?⁵⁰ Это не праздный вопрос, так как после убийства Кирова у жены Николаева и его матери при обыске нашли по 5 тыс. руб.⁵¹ В то время это были больше деньги.

Причины, побудившие Николаева стать убийцей, объясняют по-разному. По мнению историка Роя Медведева, Николаев, считавший себя неудачником, хотел самоутвердиться в духе старых русских традиций терроризма⁵².

Орлов утверждает, что Николаев рассказал приятелю, который был осведомителем «органов», что хочет убить члена местной комиссии партийного контроля, сыгравшего решающую роль в его исключении из партии. Запорожец, узнав об этом, постарался подогреть в Николаеве жажду мщения, а в качестве жертвы указал Кирова⁵⁵. Есть также мнение, что к этому делу приложил руку непосредственно Сталин. Узнав из досье НКВД на партийных работников в Ленинграде о том, что Киров был в близких отношениях с женой Николаева, Сталин устроил все так, чтобы Николаева пригласили в Москву. В разговоре он якобы выразил сочувствие Николаеву в его семейных неурядицах и тем самым возбудил в Николаеве желание отомстить Кирову. По этой версии, в Москве Николаев все рассказал своему старому другу Сорокину, сотруднику Московского управления НКВД. Арестованный в 1938 г., как и многие другие работники НКВД, Сорокин оказался в Бутырках в одной камере с Павлом Гольдштейном. В своих воспоминаниях Гольдштейн передает рассказ Сорокина, как он его запомнил⁵⁴. Очень сомнительно, что Сталин лично встречался с Николаевым, но он мог поручить кому-нибудь встретиться с Николаевым в Москве, чтобы подогреть его ревность и при этом изобразить Сталина образцом добродетели. Наконец, вся история с ухаживанием Кирова за Мильдой Драуле могла быть сфабрикована в Москве.

Каковы бы ни были мотивы его поступка, Николаев оказался послушным исполнителем. Совершить задуманное преступление, однако, было не так-то просто, даже с помощью Запорожца и его людей: Кирова окружала верная ему личная охрана. Николаев неоднократно предпринимал попытки подобраться поближе к Кирову. В дневнике, найденном у него после убийства, есть записи, свидетельствующие, что Николаев неоднократно пытался попасть на прием к Кирову. Киров через секретаря отвечал, что принять Николаева не может и ему следует изложить суть просьбы письменно. У Николаева нашли также план маршрута, по которому Киров часто ходил из Смольного в свою квартиру на Каменноостровском проспекте.

Когда Киров ходил домой пешком, охранники следовали за ним на машине, а двое шли рядом — один впереди и другой сзади. Во время одной такой прогулки подозрения охраны возбудил мужчина, который, казалось, намеренно шел по пятам за Кировым. Мужчину задержали, доставили в управление НКВД и обыскали. Задержанного, у которого нашли план с маршрутом Кирова и заряженный револьвер, допрашивал второй заместитель Медведя Ф.Т. Фомин. По указанию Запорожца, однако, Николаева (а это был именно он) отпустили и вернули ему револьвер⁵⁵ Николаев не прекратил попыток приблизиться к Кирову. Дважды он пытался подойти к нему, когда Киров садился в машину, отъезжающую из Смольного. Во второй раз, в августе 1934 г., Николаева вновь задержали, обыскали и опять нашли револьвер. И в этот раз Запорожец распорядился его отпустить, заявив, как ни абсурдно это звучало, что для ареста нет оснований⁵⁶

В последние дни ноября 1934 г. Запорожец исполнял обязанности начальника управления НКВД по Ленинграду и области. Неожиданно он взял пятидневный отпуск по семейным обстоятельствам, причем не оформил отпуск в установленном порядке, а получил разрешение от Ягоды по телефону. Исполняющим обязанности начальника на это время был назначен Фомин⁵⁷ По всей вероятности, Москва торопила, требуя исполнить задуманное к началу декабря, и Запорожец счел за благо на это время уехать из Ленинграда. Оставаясь в городе, он как и.о. начальника управления НКВД в отсутствие Медведя должен был бы понести наказание по всей строгости.

С 25 по 28 ноября 1934 г. Киров и другие высшие партийные руководители Ленинграда были в Москве на пленуме ЦК, на котором было принято решение в скором времени отменить хлебные карточки. Вечером в последний день пленума вся группа выехала «Красной стрелой» в Ленинград, куда прибыла утром 29 ноября. Через два дня после убийства Николаев сказал Фомину на допросе, что утром 29 ноября он был на платформе, когда подошла «Красная стрела», но Кирова окружили сопровождавшие его лица и стрелять не было возможности⁵⁸.