Сталин. История и личность
Шрифт:
Осенью 1940 г. имел место эпизод, свидетельствовавший о большом желании Сталина сохранить добрые отношения с Гитлером и о страхе как бы не спровоцировать «фюрера». В то время советский историк Аркадий Ерусалимс-кий подготовил издание на русском языке мемуаров канцлера Бисмарка «Мысли и воспоминания», сопроводив их 14-страничным предисловием, в котором немецкий государственный деятель XIX в. изображался поборником мира с Россией. Ерусалимский утверждал, что Бисмарк создал Германскую империю «революцией сверху», осуществленной посредством войн за рубежом, но что во всей своей деятельности, направленной на создание империи, он руководствовался принципом ни в коем случае не допустить войны с Россией. Это стремление было столь велико, что молодой кайзер Вильгельм, в годы правления которого Бисмарк ушел в отставку, считал его «русофилом».
1 Гранки вступительной статьи Ерусалимского были направлены Сталину до издания книги. После Второй мировой войны Ерусалимский передал эти гранки со сделанными карандашом на их полях заметками и замечаниями Сталина своему молодому коллеге Михаилу Гефтеру. Следуя старой привычке человека, некогда помогавшего редактировать «Правду», Сталин внес стилистические исправления. Но были замечания и по существу. Сталину, например, не понравились звучавшие предупреждением финальные абзацы статьи Ерусалимского. Он полностью снял звучную фразу, в которой говорилось, что Бисмарк «всегда высоко оценивал моральные качества русской армии и что в мыслях немецкого канцлера всегда присутствовал образ простого русского солдата, готового во имя выполнения приказа замерзнуть в снежную бурю на перевале Шипка, но без приказа не оставить свой пост». Сталин также заметил, что неуместно («не то», — написал он) неоднократное упоминание в заключительном пассаже предисловия предупреждений Бисмарка не вступать в войну с Россией. Первого ноября 1940 г. Ерусалимский удостоился личной встречи со Сталиным, на которой присутствовали Молотов и Жданов. Когда Ерусалимский робко попытался отстоять свой финальный абзац, напирая на его актуальность, Сталин заметил: «А зачем вы их пугаете? Пусть попробуют...»82.
Пока Сталин размышлял обо всем этом, Гитлера занимали совсем иные мысли. Теперь, когда Франция была разгромлена, немецкие генералы разрабатывали план предстоящего вскоре вторжения на Британские острова, которому было присвоено кодовое название «Морской лев». Однако в конце июля 1940 г. Гитлер секретно уведомил руководителей вермахта о том, что он решил отложить вторжение в Англию и сначала свести счеты с Россией. В своем дневнике Гальдер писал: «Россия должна была быть разгромлена весной 1941 г. Чем скорее мы сокрушим Россию, тем лучше»85. Приготовления к операции «Морской лев» были полностью прекращены в первой половине октября. Произошло именно то, что, как отчаянно надеялся Сталин, не должно было случиться. Разведывательная информация об этом поступила в Москву84, но Сталин на такие донесения внимания не обращал.
В течение лета и осени, когда готовилось вторжение в Россию, Гитлер хотел ввести Сталина в заблуждение относительно своих агрессивных намерений.
С этой целью он предпринял шаги, направленные на упрочение веры в возможность дальнейшего улучшения советско-германских отношений. В летние месяцы в переписке с Москвой немцы убеждали советское правительство направить в Берлин делегацию высокого уровня для проведения нового раунда переговоров, которые должны были бы учесть изменения в международной обстановке после визитов Риббентропа в Москву в 1939 г.
Двадцать второго октября 1940 г. Молотов вручил в Москве Шуленбургу письмо Сталина Риббентропу. В нем Сталин полностью одобрял перспективы дальнейшего улучшения отношений между двумя странами на постоянной основе долговременного разграничения их взаимных интересов. Молотов, продолжал Сталин, понимает, что на нем лежит обязательство нанести ответный визит в Берлин, и принимает приглашение Риббентропа85. Приняв это решение, Сталин поступил именно так, как того хотел Гитлер.
Одиннадцатого ноября Молотов выехал поездом в Берлин в сопровождении шестнадцати офицеров службы безопасности,
О том, что все это было уловкой, отвлекающим маневром Гйтлера, лучше всего можно судить по секретному приказу, отданному им 12 ноября, в котором указывалось, что, независимо от исхода начинавшихся в тот день дипломатических переговоров, «следует продолжить все уже намеченные ранее приготовления для Востока»86. Да и поведение Гитлера на переговорах подтверждало, что его цель — усыпить страхи, которые могли возникнуть в Москве под воздействием признаков шедших в то время немецких приготовлений к войне на Востоке, и таким образом предотвратить приведение Сталиным советских вооруженных сил в боевую готовность.
С учетом сказанного выше вполне естественно, что 12 ноября во время первой личной встречи Молотова с Гитлером тот предстал перед ним экспансивным, дружественно настроенным «фюрером», германским канцлером бисмарковского толка, с которым можно было обсуждать в духе имперских государственных деятелей разграничение сфер влияния двух мировых держав. Россия и Германия, заявил Гйтлер, — две великие страны, между которыми, согласно их природе, не должно быть столкновения интересов. Они способны договориться об урегулировании, которое приведет к мирному сотрудничеству на период, превышающий время жизни их нынешних лидеров. Молотов полностью согласился с такой постановкой вопроса, а также с высказанной вслед за этим точкой зрения Гйтлера, что германо-советское политическое сотрудничество в прошлом году оказалось весьма ценным для обеих стран. Молотов также заметил, что одно из преимуществ, полученных Германией, — это надежный тыл, имевший большое влияние на события в течение этого года.
Если Германия и Россия будут вместе, продолжал Гитлер, то это принесет выгоды обеим странам, с чем Молотов полностью согласился, добавив, что такой вывод подтвержден историей. Затем Гитлер описал военные операции против Англии и сказал, что, как только погода улучшится, Германия будет готова нанести мощный окончательный удар по Англии. Относительно будущего русско-германского сотрудничества он заметил, что необходима определенная колониальная экспансия в Центральную Африку, а Германия нуждается в некоторых сырьевых материалах, но что «русская империя могла бы развиваться,
28 —4050
не нанося ни малейшего ущерба немецким интересам». Молотов подтвердил «правильность» такого взгляда. Гитлер же сказал, что он понимает стремление России получить незамерзающие порты с надежным выходом в океан и был бы готов помочь России добиться лучших условий при определении режима черноморских проливов.
В ответ Молотов сначала подчеркнул, что получил от Сталина точные указания. Поэтому все, что он намерен изложить, совпадает с взглядами Сталина. Что касается Трехстороннего пакта между Германией, Италией и Японией, подписанного 27 сентября 1940 г., присоединение к которому России рассматривается как возможность, то необходимо выяснить смысл «нового порядка» в Европе и Азии и какая роль отводится в нем России. Далее, указал Молотов, все еще не решен финский вопрос (он имел в виду присутствие в Финляндии немецких войск) и необходимо уточнить, сохраняет ли силу достигнутое в прошлом году германо-советское соглашение о Финляндии. Требуют прояснения проблемы российских интересов на Балканах и в Черном море. Выслушав ответы Гитлера, Молотов сказал, что участие России в Трехстороннем пакте кажется ему в принципе вполне приемлемым при условии, если Россия будет рассматриваться как партнер, а не просто в качестве объекта87
Молотов настолько поверил игре, которую вел Гитлер, что во время следующей продолжительной беседы пошел напролом и сформулировал некоторые притязания, затрагивающие будущее сотрудничество в переустройстве мира. Молотов сказал, что, упоминая Финляндию, он имел в виду секретный протокол. (Согласно этому документу Финляндия была включена в сферу влияния России.) На это Гитлер ответил, что Германия очень заинтересована в поставках из Финляндии никеля и леса, но не в приобретении финской территории.