Сталин. История и личность

Такер Роберт

Двадцать третьего декабря «Правда» опубликовала некоторые поздравительные послания Сталину от зарубежных лидеров, в том числе от генералиссимуса Чан Кайши (Китай), доктора Йозефа Тисо, возглавлявшего гитлеровское фашистское государство Словакию, созданное на обломках расчлененной Чехословакии, и министра иностранных дел Турции. Первым в ряду таких приветствий шло послание Гитлера, пожелавшего Сталину доброго здоровья и «счастливого будущего для народов дружественного Советского Союза», а также от Риббентропа, напоминавшего об «исторических часах в Кремле» и по-сылавшего-«еамые горячие» поздравления с днем рождения.

Были опубликованы и ответы Сталина. Он просил «главу германского государства г-на

Адольфа Гитлера» принять благодарность за приветствия и признательность за добрые пожелания советскому народу. Риббентропу Сталин писал: «Благодарю Вас, г-н министр, за Ваши поздравления. Дружба между народами Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания стать длительной и крепкой».

Произнося постыдные слова о скрепленной кровью дружбе немецких и советских солдат, павших при совместном захвате Польши, Сталин, конечно, лицемерил. Правда, он мог бы и не произнести их, если бы только знал, что месяцем раньше, 23 ноября 1939 г., Гитлер сказал начальникам штабов своих вооруженных сил: «В настоящее время Россия не представляет опасности... Но договоры сохраняют силу лишь до тех пор, пока они нужны... Сейчас Россия по-прежнему преследует далеко идущие цели, особенно стремясь укрепить свои позиции на берегах Балтики. Мы можем противостоять ей, только будучи свободными на Западе»⁶⁷.

Тучи войны сгущаются

Малая эффективность, с которой действовали во время финской войны сильно поредевшие в годы террора советские вооруженные силы, убедила Сталина в настоятельной необходимости исправить положение в военной области. Для этого вскоре после окончания в марте 1940 г. войны с Финляндией был предпринят ряд шагов. Резко активизировалось обучение войск. На вооружение поступили новые типы танков и другого оружия. Было признано необходимым обучать слушателей военных учебных заведений методам ведения современной войны, предложены новые меры по стратегическому развертыванию войск. Были поставлены новые задачи по стратегическому развертыванию войск. В срочном порядке формировались новые пехотные дивизии, увеличивались по численности воздушно-десантные части, создавались отдельные бронетанковые и механизированные дивизии⁶⁸.

Десятого мая 1940 г. Гитлер неожиданно перешел в наступление на Западе, положив тем самым конец вялотекущей «странной войне». Действуя через

Голландию, Бельгию и Северную Францию, немецкие войска обошли «линию Мажино», окружили главные силы французской армии и вынудили остатки британских сил на континенте эвакуироваться на лодках на родные острова. Пятнадцатого мая капитулировала Голландия. Двумя днями позже пал Брюссель. В середине июня гитлеровские войска овладели Парижем. Подписывая акт о капитуляции, Гйтлер станцевал свою знаменитую джигу.

Сталин отреагировал на развитие событий в полном соответствии с тем, как это можно было предполагать: он впал в депрессию. Об этом позже писал Хрущев-. «Я помню, мы все были в Кремле, когда по радио мы услышали, что французская армия капитулировала и что немцы в Париже. Нервы Сталина сдали, когда он узнал о падении Франции. Он стал ругать правительства Англии и Франции. “Что они, не могли оказать хоть какого-нибудь сопротивления?” — восклицал он с отчаянием».

Время шло, но Сталин духом так и не воспрял. Находившийся рядом с ним в Москве незадолго до начала войны Хрущев вспоминал: «Он, очевидно, потерял всякую уверенность в способности нашей армии воевать. Он как будто всплеснул руками в отчаянии и пал духом, когда Гйтлер разбил французскую армию и оккупировал Париж. Как я уже говорил, я был со Сталиным, когда мы услышали о капитуляции Франции. Он разразился отборным матом

и сказал, что теперь-то Гйтлер точно проломит нам голову»⁶⁹.

Читатель поймет причины отчаяния Сталина. Быстрое падение Франции под ударами Гйтлера покончило с расчетами на затяжную войну на Западе, на которых он основывал в 30-е годы свою внешнюю политику, и теперь Россия оказалась перед смертельной угрозой. Проявляя хитроумную осторожность в сфере, в которой он преуспевал — а именно в усилении личной власти, — Сталин вел себя как азартный игрок и головотяп в большой политике, от которой зависели мощь и интересы страны. Это выявила катастрофа, вызванная его авантюристическим курсом на осуществление коллективизации крестьян террористическими методами в начале 30-х годов, а теперь — фиаско его внешней политики. Азартным же игроком и одновременно головотяпом делали Сталина его высокомерная вера в конечную правоту своих суждений, которую этот человек ограниченных способностей приписывал себе, будучи убежденным, что, как политический лидер, он велик и мудр.

Хотя Сталин был потрясен англо-французским разгромом на Западе, он все же решил предпринять действия в своей сфере влияния в рамках договора с Гйтлером. Начался второй этап захвата Советским Союзом государств Прибалтики. Четырнадцатого июня им был предъявлен советский ультиматум с требованием открыть путь туда советским войскам, поскольку, дескать, уже дислоцированные в этих государствах военно-воздушные и военно-морские силы оказались недостаточными для обеспечения безопасности.

Все три правительства приняли ультиматум, и оккупация Латвии, Литвы и Эстонии прошла без инцидентов. В этом же месяце Молотов в разговоре в Москве с литовским вице-премьером Винцасом Креве-Мицкавичусом аргументировал необходимость таких мер в истинно сталинском духе: Молотов сказал своему собеседнику, что русские цари еще со времен Ивана Грозного пытались, исходя из государственных интересов, выйти к Балтийскому морю⁷⁰.

Население городов и деревень, через которые проходили советские танки и грузовики с солдатами, с удивлением взиравшими на чистые, привлекательные домики и ухоженные поля, встретило их хмуро. Полки местных магазинов были вскоре опустошены советскими солдатами, которые, не подчинясь приказам, умудрялись заходить в них и расхватывали все товары по ценам, которые казались им смехотворно низкими. Свои покупки они оплачивали рублями или даже облигациями государственных займов, которые простодушно принимали владельцы лавок.

Слабые местные коммунистические организации организовывали митинги, на которых население должно было приветствовать своих оккупантов как освободителей. Но лица согнанных на эти собрания людей были столь угрюмы, что снимки, сделанные направленными туда советскими корреспондентами, редакторы газет не решались публиковать⁷¹. После «выборов», проведенных в июле 1940 г. по единым спискам, вновь избранные надежно контролируемые Национальные собрания обратились к Верховному Совету СССР с просьбами о принятии Прибалтийских государств в Советский Союз, и в начале августа они стали союзными республиками.

Затем настала очередь Румынии. В подписанных в августе и сентябре 1939 г. соглашениях между Сталиным и Гитлером упоминалась входившая в состав Румынии Бессарабия, в прошлом принадлежавшая царской России. Однако, поскольку полной ясности в этом вопросе не было, теперь понадобилась дипломатическая помощь со стороны Германии. Двадцать третьего июня 1940 г. Молотов информировал Шуленбурга о том, что «бессарабская проблема» должна быть немедленно решена и Москва собирается предъявить претензии на Буковину (также являвшуюся частью Румынии) на том основании, что украинцы составляют большую часть ее населения.