Сталинград
Шрифт:
Каждый снайпер имел свои секреты и приемы, а также любимые места укрытия. «Знатный снайпер» Ильин, на счету которого было 185 немцев, использовал в качестве укрытия бочки и трубы. Он действовал в районе завода «Красный Октябрь». «Фашисты должны узнать, что такое оружие в руках настоящего советского человека», – говорил он и обещал подготовить не менее десяти снайперов.
В войсках поговаривали, что немецкое командование направило на охоту за Зайцевым лучшего немецкого снайпера. Но получилось так, что Зайцев сам его выследил. Потратив на поиски несколько дней, Зайцев обнаружил убежище снайпера под толстым листом искореженного металла и уничтожил врага. Телескопический прицел со снайперской винтовки фашиста, который Зайцев считал самым ценным своим трофеем, сейчас находится в Музее Вооруженных Сил в Москве. Этот драматический
6
Ну теперь-то получил – в Голливуде снят блокбастер «Враг у ворот», о дуэли Зайцева и майора Вольфа. – Прим. Hoaxer.
Василий Гроссман очень интересовался характерами снайперов. Он лично знал Зайцева и некоторых других стрелков, в том числе Анатолия Чехова. Чехов, так же как и его отец, работал на химическом заводе. С молодых лет он познал вес тяготы жизни. В школе он очень любил географию и, сидя в засаде в ожидании противника, мечтал о далеких странах и путешествиях. Война выявила в нем одаренного стрелка. В снайперской школе он был лучшим и, в 20 лет попав в Сталинград, показал себя человеком, которому неведом страх, как орлу не ведома боязнь высоты. Он использовал необычные приемы маскировки, а огневые точки устраивал в основном на крышах высоких зданий. Чтобы его укрытия нельзя было обнаружить по вспышкам выстрелов, Чехов изготовил для своей винтовки глушитель и никогда не стрелял при плохом освещении. Позиции он выбирал с тем расчетом, чтобы перед ним или за ним была светлая стена.
Однажды Чехов взял Василия Гроссмана с собой. Обычными и самыми легкими целями были солдаты противника, доставлявшие пищу на передовую. Это было еще до того, как появилась специальная служба по доставке продовольствия. С помощью телескопического прицела Чехов поймал переносчика на мушку. Немец упал, термосы с едой ударились о землю. Снайпер дрожал от возбуждения. Вскоре появился другой солдат. Чехов застрелил и его. Третий пополз было вперед, но тут в него угодила пуля. «Трое», – удовлетворенно пробормотал Чехов. 17 немцев за два дня – таков был его лучший результат.
Особенно важно было нейтрализовать подносчиков воды, поскольку это заставляло немцев пить грязную зараженную воду, что влекло за собой отравления, а иногда и смерть. Гроссман писал, что в этом пареньке, который мечтает о дальних странах и в мирной жизни мухи не обидит, отразился дух Отечественной войны[ 7 ].
Снайперы имелись не только в пехоте, но и в других родах войск. Хорошо известен был бронебойщик Маленков из 95-й стрелковой дивизии. Во время боев у завода «Баррикадный» из противотанкового ружья он уничтожил 6 танков противника, за что был представлен к званию Героя Советского Союза. Лейтенант Виноградов из 149-й артиллерийской дивизии считался лучшим артиллеристом. Он во главе батареи из 26 бойцов был отрезан от своих и три дня вел упорный бой с противником. Когда бойцы прорвались в расположение русских, первое, о чем они попросили, была не еда, а снаряды. Даже когда Виноградов потерял слух после контузии, его продолжали считать лучшим артиллеристом. Однажды он сумел выследить и убить немецкого офицера, а также забрать его документы.
7
В те дни Гроссман несколько идеализировал солдат Красной Армии. Он даже использовал выражения и обороты, характерные для творчества Льва Толстого. Так, например, он писал: «На войне русский человек надевает на свою душу белую рубашку. Он живёт грешником, но умирает как святой. На фронте помыслы и души людей становятся чище и возвышеннее, как у монахов».
Немецкие дивизии продолжали натиск, двигаясь от тракторного завода в южном направлении, к заводу «Баррикадный». Ночью 17 октября Чуйков вновь сменил место расположения штаба. Теперь штаб 62-й армии находился на самом берегу Волги. На следующий день крупные силы немцев прорвались к реке, но в результате контратаки были отброшены назад.
Утешительные
Большие трудности были у ополченцев. Выяснилось, что ночью 25 октября целое подразделение из 124-й ополченческой бригады, состоявшее в основном из бывших рабочих Сталинградского тракторного завода, перешло на сторону немцев. Один-единственный боец был против, но и он, испугавшись угроз, присоединился к перебежчикам. На нейтральной полосе он сделал вид, будто что-то случилось с его обувью, отстал и бегом вернулся на прежние позиции. Дезертиры стреляли в него, но безуспешно. Когда солдат добрался до своего полка, его арестовали и судили за то, что он «не принял решительных мер, не предупредил командиров о готовящемся побеге и не предотвратил дезертирство других».
Упорные бои, сопровождавшиеся атаками и контратаками, продолжались в районе завода «Красный Октябрь» и завода «Баррикадный». Командный пункт одного из батальонов 305-й пехотной дивизии немцев находился так близко к противнику, что были слышны телефонные переговоры русских офицеров, которые они вели из своего блиндажа. В результате упорного боя немцы окружили блиндаж, и тогда оставшийся в живых командир вызвал по рации удар «катюш» на себя.
Немецкие солдаты вынуждены были признать: «Эти собаки дерутся, как львы». Потери немцев стремительно росли. Между взрывами и автоматными очередями то и дело раздавались крики: «Санитары, на помощь!» Территория, обороняемая 62-й армией, сократилась до небольшого плацдарма на западном берегу Волги, шириной не более нескольких сотен метров. Немцы занимали квартал за кварталом, тесня русских все ближе к реке. Завод «Баррикадный» был почти полностью занят немцами. Последняя переправа находилась под прямым обстрелом германских орудий, и все пополнение бросали на то, чтобы ее удержать. Советские дивизии, входящие в 62-ю армию, насчитывали по нескольку сотен человек, но все же продолжали сражаться. Их действия особенно активизировались ночью. Чуйков писал: «В темноте наши солдаты чувствуют себя как рыбы в воде».
Немецкий капрал писал домой: «Отец, ты часто говорил мне: будь верен своим идеалам и ты победишь. Я не забыл твои слова, но сейчас скажу: пришло время, когда каждый думающий немец должен наконец понять, что эта война – полное сумасшествие. Невозможно описать, что здесь творится! В Сталинграде каждый, у кого еще целы руки и ноги, непрерывно сражается, причем как мужчины, так и женщины». Другой немецкий солдат, очевидно, в состоянии стресса писал: «Не беспокойтесь, не волнуйтесь, скоро я лягу в землю, и мои страдания кончатся. Мы часто говорим себе, что русские вот-вот сдадутся, но эти грубые невежественные люди никак не хотят понять, что их положение безнадежно». Третий сообщал домой: «В этом городе исполнилось древнее пророчество: не останется камня на камне. Я вижу это вокруг себя...»
13. Последний натиск Паулюса
В немецких дивизиях, расположенных в степях под сражающимся Сталинградом, жизнь шла заведенным порядком. Немногочисленные пробные атаки русских спокойствия в общем-то не нарушали. Чем дальше от линии фронта, тем вольготнее была обстановка. Например, 25 октября, в воскресенье, офицеры одного из полков 376-й Баварской пехотной дивизии во главе со своим командиром генералом фон Даниэльсом устроили традиционную для баварцев «октябрьскую охоту».
Основным занятием солдат в это время была подготовка зимних квартир. «Местность здесь неприглядная, – писал домой боец 113-й пехотной дивизии. – До самого горизонта ни деревни, ни рощи, ни растений, ни кустов и ни капли воды». Русские военнопленные строили блиндажи и копали бункеры. Вот что писал жене один немецкий офицер: «Мы должны как можно эффективнее использовать этих людей. Остро не хватает рабочих рук». Строительного материала практически не было, и немцы снаряжали грузовики и рабочие команды в Сталинград. Там солдаты собирали камни и обломки разрушенных зданий для строительства блиндажей. Южнее города солдаты 297-й пехотной дивизии в склонах глубоких балок выкапывали пещеры. Они служили и казармами, и складами, и даже полевыми госпиталями. Все необходимое для полевых дивизий доставлялось по железной дороге из Германии.