Сталинские соколы. Возмездие с небес
Шрифт:
По оборудованию Харрикейн был современней известных мне советских самолетов. В начале меня сильно сбивала непривычная система исчислений приборов, однако это быстро прошло. Британские машины превосходили наши истребители в горизонтальной скорости, но были «тупее» при горизонтальном и вертикальном маневре. Выполнение вертикальных восходящих фигур требовало «нудного» предварительного разгона. В вираже Харрикейн также был вялым, хотя и имел небольшой радиус разворота. В общем, это был большой качественный и надежный, но инертный истребитель, который надо было долго разгонять в горизонте. Его вооружение состояло из восьми пулеметов «Браунинг» винтовочного калибра, вершиной научной мысли казался установленный на некоторых машинах фотокинопулемет.
В течение нескольких месяцев летной погоды я достаточно качественно освоил британский
В числе молодых летчиков, не участвовавших в предыдущей советско-финской войне, я был направлен на курсы воздушного боя. Теорию читал тот самый, уже знакомый мне капитан, получивший петлицы майора, при помощи которого я снова стал летчиком. Его звали Густав Эрик Магнуссон. Он ознакомился с моими документами из летной школы, и, судя по всему, остался доволен моими успехами. Еще бы, ведь я уже был подготовленным летчиком, и то, что мои финские коллеги – «полусоотечественники» только начинали осваивать, для меня являлось давно пройденным материалом.
Я сразу обратил внимание, что теоретический курс был рассчитан на обучение финнов воздушному бою только против советских истребителей. Никто не скрывал что Россия – основной враг Финляндии, с которым еще придется столкнуться. Мысль о том, что я опять могу оказаться перед фактом войны одних моих соотечественников с другими, вызывала состояния беспокойства и дискомфорта, постепенно я настроил себя, что пока никакой войны нет, нужно относиться к этому как к игре, ну или обычным военным учениям между «красными» и «синими».
Основные тактические принципы финских истребителей, преподаваемые майором Магнуссоном, отличались от советских и сводились к следующему. финнам запрещалось ввязываться в маневренные бои с И-153 или И-16, и в случае обнаружения бомбардировщиков в сопровождении истребителей, используя скорость атаковать в первую очередь бомбардировщики, а от «вторых» уходить пикированием. Если бой с И-16 или И-153 неизбежен, в любой ситуации, начинать его, только если «наш» самолет выше противника на несколько сотен метров, если невозможно набрать высоту заранее, тогда пикировать, так как советские самолеты медленнее разгоняются на пикировании, и затем кабрированием занимать положение с превышением. Стараться атаковать только с задней полусферы, перед открытием огня нажатием педали уходить в сторону, чтобы атаковать противника слегка сбоку, а не лупить в бронеспинку пилота. Лобовые атаки были запрещены, наоборот, когда маневренный советский истребитель старается развернуться на сто восемьдесят градусов, нужно не идти на него, тем самым, теряя преимущество атаки сзади, а уходить в сторону с набором, или пикировать с последующим кабрированием, чтобы все время быть выше противника. Если несколько И-153 или И-16 стали в оборонительный круг, а силы равны, нужно стать в аналогичный круг, только сверху, и клевать вражеские самолеты короткими атаками, возвращаясь в строй вращающийся в том же направлении.
Знание советских машин делало меня грамотным тактиком. Убедив себя в том, что нет ничего постыдного в поиске сильных и слабых сторон «условного» противника, я принимал активное участие в обсуждении. За активность в теории и летные успехи финны держали меня на хорошем счету, и после окончания курсов я получил четыре птички старшего сержанта, и был прикомандирован к 24 Авиаэскадрильи – детищу Магнуссона. Аэродром эскадрильи находился в ста двадцати километрах северо-восточнее Хельсинки и в двадцати километрах от Лахти, летчики переучивались на самолеты американского производства Брюстер 239. Финны готовились к возможному новому конфликту, и штат пилотов был увеличен по нормам военного времени. С начала лета я с большим удовольствием преступил к освоению новой техники.
Финны считали Б-239 своим лучшим истребителем, по некоторым характеристикам он действительно превосходил все известные мне машины, включая И-16 и Харрикейн. Американский двигатель мощностью в одну тысячу двести лошадиных сил, четыре крупнокалиберных пулемета, коллиматорный прицел, отличный круговой обзор, большая дальность полета, хорошая скорость и достаточная маневренность при наличии бронирования пилотского кресла делало Брюстер «удачным выбором» для летчика-истребителя.
Я не был зачислен в штат, а пока был только прикомандирован
На моей прежней родине русские считали меня финном, но, вплотную столкнувшись с особенностями финского характера, я понял, что они ошибались. Я думал, что «злей» наших комиссаров экземпляров найти трудно, но некоторые финны оказались еще более суровыми и бескомпромиссными. Зато они стараются все делать качественно на совесть со старанием, больше похожим на упрямство. Нашего рас…здяйства у них нет. Если у пилота не получается какой либо элемент, он будет отрабатывать его до того пока не научится делать в совершенстве. В финском характере упрямство сочетается со спокойствием, граничащем с «пофигизмом», но это совсем другой «пофигизм» – похожий больше на напускное равнодушие, не мешающее делу. Одним словом – флегматичные педанты.
Кроме командира Магнуссона, которого я почти не видел, да и не мог, в силу разницы положений, считать хоть каким то знакомым, тем более – другом, я сошелся с некоторыми парнями, принявшими меня в команду. Командир отряда капитан Луукканен, как и Магнуссон, был старше большинства из нас, к тому же он являлся его заместителем. Он освоил В-239 раньше других, так как занимался их перегоном из Швеции. Его я считал наставником, но не другом. Более приятельские отношения установились у меня с заместителем командира отряда лейтенантом Сарванто, и командиром другого отряда лейтенантом Кархуненом. Также моими товарищами стали улыбчивый прапорщик Юутилайнен из 3 отряда, и прозванный «батей» или «папой» за возраст больше тридцати и коренастую как у деда фигуру прапорщик Пюетсия.
Пока летчики Авиаэскадрильи 24 тренировались на аэродроме Висивехмаа, так сказать. «на случай войны», война без стука вошла в саму Финляндию.
19 июня была объявлена мобилизация, 21 – Финны высадили десант на свои Аландские острова, демилитаризованные по условиям предыдущего мира. 22 числа немцы атаковали Советский Союз. Сталин посчитал высадку на острова актом агрессии и 22 июня приказал бомбить финские укрепления и корабли. Стало понятно, что война началась.
Личный состав, в том числе и тех, кто был вне аэродрома, собрали для прояснения обстановки. В Красной армии это бы называлось политической работой. Магнуссон, видимо повторяя слова высших военных чиновников, заявил что, несмотря на нейтралитет, Финляндия лишена свободы проведения собственной внешней политики. Дальнейшее бездействие может привести к войне на два фронта против Германии и СССР одновременно, в которой западные державы нам не помогут. В этой ситуации было бы правильно рассчитывать что Германия и Россия уничтожат друг друга, но не получив гарантий собственной безопасности от воюющих стран, мы, скорее, дождемся собственного уничтожения. Воевать все равно придется, поэтому лучше, продолжая заявлять о нейтралитете, выбрать одну из сторон. Мы знаем что Сталин не оставил мыслей уничтожить независимость Финляндии, и посадить здесь свой кровавый режим. Это толкает Финляндию в сторону Германии при условии собственного не участия в нападении на Россию. Остается лишь надеяться, что война в Лапландии и южном заливе обойдет нас.
Неужели опять война! Я бежал от большевиков, но я не хочу воевать со своими бывшими соотечественниками. Представляете, что со мной сделают комиссары, если я попаду в плен. Я бежал, потому что не хотел воевать с Финляндией, но совсем не для того, чтобы сражаться против России! Выходит, как и Финляндия, я также был лишен «свободы внешней политики». Вот они, игры судьбы, теперь как финский военнослужащий, я должны стать за защиту новой родины, и моя «лояльность» в данном вопросе сыграет решающую роль в становлении меня, как нового гражданина Суоми.