Стальной барон
Шрифт:
– Еще вина?
Учтивый жест хозяина, радушная улыбка.
– Нет, спасибо. Я и так уже слегка… пьяна.
Намек или констатация факта? Уже важно. Стафорд так и не прикоснулся к своему бокалу и, прокручивая его в руках, думал с чего начать запоздалый разговор. В пытках вопросы можно задавать в лоб и не задумываться над сложными формулировками. И как поступить сейчас, когда она под действием сыворотки? Ведь все что он спросит и все что ответит Тери, останется в ее памяти. Друзьями им, конечно, уже не быть, но не хотелось и штат врагов пополнить новым именем.
– Ты предложил не говорить о прошлом, - она медленно приблизилась к барону и, отобрав бокал, поставила его на столик: - Может… поговорим о настоящем?
– Только, если на чистоту, - ответил глава белой стаи, с интересом наблюдая за тем, как красавица медленно поднимает лицо. Улыбнулась, впервые искренне без тени. Почти тепло, почти…
– Я согласна, - скольжение изящных рук по темно-синему сюртуку и пальчики ее словно бы стряхивают пылинку с варвара.
Он вскинул бровь, ожидая следующего чисто женского хода в игре под названием «Флирт». И дождался.
– Ходят слухи, что ты узами брака ни с кем не связан, - томный вздох и взгляд из-под опущенных ресниц норовит проникнуть в душу.
– Все еще ищешь… подходящую?
– Нет. Но, как и ты, в последние полгода я тщательно присматриваюсь.
Ответил честно и не без удовольствия заметил, как дрогнуло ее лицо, а зеленый взгляд чаровницы потерял поволоку. Растеряна. Надеялась на другой ответ? Жаль расстраивать, но другого быть не может.
Что ж, подумал барон отстраненно, откладывать разговор и далее бессмысленно, пора к нему приступить. Он сжал ее руки в своих и спросил с нескрываемым любопытством:
– Скажи, почему вы с Густавом Огюро расстались?
– Я не знаю.
Отчаяние, мелькнувшее в глазах, и растерянность в голосе были неподдельными. Стафорд нахмурился. Выходит, герцог держал ее в неведении и вышвырнул, как только надоела? Что-то тут не так.
– И это никак не связано с его делами?
– решил он зайти с другой стороны.
– И это мне тоже неизвестно…
Голос Тери дрогнул, и на глазах проступили слезы. Отстранившись от барона, она украдкой их стерла. Отчаяние отвергнутой и боль влюбленной читались в каждом ее движении, жесте, взгляде, вздохе. Влюблена? Все еще… и в кого?! В равийского ублюдка… Проклятье! А он наивно полагал, что статус любовницы, пусть и самого герцога Равии, будет неприятен ей. Надеялся, одумается, вспомнит о нем…
Усмехнулся и покачал головой. Когда-то для него это было важно, когда-то, но не сейчас. Но видя ее слезы, глава белой стаи, скрипит зубами. Он не хотел причинять Тери боль, и в то же время был обязан, ковырнуть незажившие раны. Ведь с кем, как не с любовницей, Огюро говорил о делах насущных, о короле не желавшем сгинуть и принце посмевшем сбежать.
– Тери, вы совсем не разговаривали?
Молчит, продолжая сжимать лацкан его сюртука.
– Или ваши встречи были столько короткими, что общение сводилось к словам приветствия?
Отступила, резко выдернула руки из его ладоней и отвернулась, чтобы
Что ж самое время нечестного хода, решил барон и раздраженно заметил:
– Сдается мне, Густав был не состоятелен в данном вопросе… - многозначительная пауза, и когда Тери вскидывает злые глаза, варвар уточнил: - в вопросе общения.
Всего лишь мягкий укол с подоплекой, холодная улыбка, прищуренный взгляд, но их хватило, чтобы терпение Тери окончательно лопнуло.
– Ты не понимаешь!
– вскрикнула она, отступив.
– Даже представить… не можешь, через что я прошла! Он был…, он был груб, импульсивен, глух к моим словам! Никакой нежности, никакого взаимопонимания!
Глава белой стаи легко уловил и злость на себя, бесчувственного варвара, и ее жалость к себе. О, да, это прекрасный чувственный букет, который она подала в изящной обертке слез откровения, смотрелся уместно и искренне. На последнем слове голос ее сорвался, и она сипло довершила сказанное:
– Он не ты, Стафорд…
Сердце оборотня неприятно кольнуло. Она верила в каждое произнесенное слово. Каждое. И всей тирадой кляла отнюдь не себя и собственный выбор, а судьбу, сведшую ее с безучастным герцогом. Какой пассаж, какой удар, какая несправедливость.
– И все равно ты к нему… привязалась, - с его губ сорвался смешок, исполненный горечи, а следом почти равнодушный вопрос прозревшего слепца: - Скажи, с ним стало проще играть в жертву?
Красавица дернулась, как от удара. Сверкнули потемневшие глаза, поджались нежные губы, и рука в кружевной перчатке прикоснулась ко лбу в болезненном жесте:
– Не понимаю о чем ты… - прошептала Тери, не забыв поморщиться от якобы «разыгравшейся мигрени».
Белый варвар усмехнулся, подойдя ближе. Обнял, не претендуя на близость, рукой взял за подбородок, заставил посмотреть в глаза.
– Понимаешь и тогда и сейчас. Прекрасно понимаешь… Ведь ты и ныне ищешь нового бога, чтобы принести себя в дар.
– В дар?
– Да, - он наклонился ближе и, поглаживая ее скулу, почти в губы прошептал: - видишь ли, за долгие годы и к роли несчастной можно пристраститься...
– и так и не поцеловав призывно раскрытые губы, оборотень с издевкой заметил.
– Но игра не стоит свеч, если нет подходящего герцога. Не так ли, леди Сивер?
Удивленное недоумение, запоздалое осознание сказанного и вслед за изумлением, почти слепящая вспышка гнева:
– А ты хотел, чтобы я пришла к тебе?
– она вырвалась из его рук, зло рассмеявшись: - Не так ли!
– Барон не ответил, да этого и не потребовалось, Тери на откровения не просто потянуло, понесло.
– Чтобы жила с тобой в разрушенном замке среди лесов? В кругу твоих волчар, собратьев в шкурах…
Волчар?
Ее корректность переходит все границы. Стафорд не сдержал глухого рыка, чему она не придала никакого значения, приводя новые факты о невыгодности партии с бароном-оборотнем, пусть и с самим Белым варваром.