Стальной барон

Ардмир Мари

– Я настаиваю, - с этими словами, он перенес ее на кровать. На мгновение всего лишь оторвался от красавицы, чтобы двери на ключ закрыть, и тут же оказался рядом. Прошептал игриво: - И даже скажу, куда ладошки увести…

– Куда?

– Вдоль груди в самый низ…

– Это не прилично, милорд!
– возопила вновь порозовевшая Аришка.

– В постели все прилично, - указал оборотень на их новое местоположение и улыбнулся, - обними.

Она протянула руки и нерешительно замерла.

– Боишься?

– Нет. Просто ты так смотришь, что мне становится стыдно.

Кареглазая

облизнула губы, в которые Стафорд уже минуты две как мечтал впиться горячим поцелуем, но был вынужден медлить. Как оказалось не из-за стеснения, а из-за девичьего стыда.

– Глаза закрыть?
– вопросил он шутливо и придвинулся к сидящей на кровати.

– Лучше завяжи. И не спорь.

– Ты ж не девочка, чего стесняться?
– но взглянув на нее, сам себя оборвал на полуслове.
– Будь, по-твоему, Аришка. Делай, как хочешь, я даю тебе разрешение.

– И слово дай, что не зарычишь и больно не сделаешь, и...

Ирония в нем всколыхнулась наравне с усмешкой. Барон прищурился, дернув уголком губ:

– Может, еще и полную клятву попросишь?

– Слово, - повторила она строго, - о том, что после этого нигде и никогда не унизишь меня ни словом, ни действием.

И взгляд требовательный, карий, блестящий. Неужели плачет? Он изогнул бровь, а девушка протяжно выдохнула, поясняя.

– Тебя Стафорд, я прошу меня не оскорблять.

Теперь понятно откуда ноги растут у этой просьбы. Вернусь в замок перебью хребет уроду Варосу.

– Даю слово оборотня, - хрипло пообещал Белый варвар.

– Спасибо.

– Всегда рад помочь.

Барон улыбнулся, как искуситель, подался к ней, чтоб поцеловать. Но кареглазка игры не приняла, с серьезным видом выудила из вороха одежды шейный платок и принялась завязывать его на оборотне.

– Повернись, будь другом.

Он исполнил ее желание и потянул носом, как хищник, вышедший на охоту, ухмыльнулся:

– Другом? Не буду…

Запахи, звуки, движение воздуха, тепло девичьего тела, ее дыхание и медленные ласковые руки. Сыну ночи не нужны глаза, чтобы полноценно видеть, достаточно и звуков, которые отражаясь от девичьего тела, прорисовывают каждый плавный изгиб. Главное слушать и ощущать. Может быть, она и завязала ему глаза, но руки-то оставила свободными…

Чем он поспешил воспользоваться: повернулся, поймал ее и, потянув на себя, опустил девушку на собственные колени попкой вверх, ну и задрав на ней юбку одновременно. Рука замерла на возвышающемся участке женского тела, якобы на ощупь, проверяя, что есть что, а попросту оглаживая, как иначе. От такой нежности малышка ахнула и в ярости, а может излишней возмущенности извернулась, оказавшись к нему лицом к лицу. Возопила:

– Барон!

– Я здесь, - ухмыльнулся оборотень и, как слепец, принялся ощупывать подставленный ею участок. Взвизгнула недотрогой и слетела с его колен. Стафорд схватил ее, не дав соприкоснуться с полом, прижал к себе дрожащую, целуя между слов: - Увертливая, мне нравится.

И за свой смешок тут же получил мягкий укус и предупреждение чуть срывающимся голосом:

– Не издевайся.

– Это не издевка.

Я поражен… - прошептал в ее полураскрытые от удивления губы и, надавив на изящную шею, не позволил уклониться от поцелуя.

Нежная, сладкая, дурманящая. Такой невозможно насытиться, но он пытался, чтобы запомнить, чтобы запечатлеть в уме навсегда. Убрав руки с ее плеч, легко надавливая скользнул ладонями к той части, что малышка, краснея, называет бедрами. Медленно погладил. Она дернулась, что-то простонав, и поцелуй из ненасытного стал более медленным, нежным. Ариша прекратила дрожать, как перепуганная лань, со вздохом робкими пальчиками пробралась вверх по плечам барона. Погладила.

Вот теперь ее нежные ручки не перекрывают доступ к груди, отстраненно заметил он. Как только расслабится, я и к ней доберусь, решил твердо, продолжая плавное наступление.

И выбрал правильный тактический ход. Через несколько минут ее пальчики коснулись шеи оборотня, а потом все-таки решились запутаться в его волосах. Не дай сын ночи слова, он бы сейчас рычал от наслаждения и прикусывал ее плечо, но пришлось сдержаться. Хотя… К его великому удовольствию других ограничений Ариша не выдвигала, а потому черное платье травницы клочьями полетело на пол.

– Ста-форд!
– возопила, вмиг отскочившая от него, Аришка. Сжимая на груди остатки нижней рубашки и стараясь унять сбившееся дыхание, просипела: - Что… что ты…?

– Ммм?
– разделяющее их расстояние он легко преодолел. Приник губами к ее шее, чтобы покрывая поцелуями тонкие ключицы, заскользить от одного плеча к другому.

– Аааааа… - порывисто выдохнула скромница: - И в чем я Густава Огюро встречу?

– Потом решим.

И чтобы не думала о таких пустяках, закрыл рот поцелуем. Она горела не так ярко, как хотелось бы, но все же. Ариша нежно отвечала на его страсть, а не стояла каменным идолом. Поэтому варвар не спешил и наслаждался каждым прикосновением к бархатистой коже, робким откликом девушки и ее все еще пугливым девичьим интересом. Именно девичьим. Кареглазка так очаровательно стеснялась его обнажения, что ради спокойствия малышки пришлось погасить свечи. А к тому моменту, когда с нее слетели лоскуты рубашки, он галантно предложил лечь. Сделал барон это по-своему, мягко опрокинув девушку на кровать и нависнув сверху. Выплыв из тумана поцелуев, трусишка попыталась прикрыться. И это в кромешной темноте, наедине с оборотнем, которому она сама же глаза и завязала. Зря за одеялом тянулась, в следующее мгновение оно полетело на пол.

– Стаф?
– испуганный лепет.

– Тш-ш-ш!
– Белый варвар опустился на локти, чуть-чуть придавив ее собственной персоной.
– Сегодня тебя укрываю только я.

Но вместо слов предвкушения, которыми его завлекали трепещущие волчицы, барон неожиданно услышал:

– А если ночь будет холодная?

Что значит - холодная? Она верно шутит? Стафорд стянул повязку с глаз и, заглянув в недоумевающие карие озера и тихо рассмеялся. И ведь действительно уверена, что замерзнет. Позор ее бывшему. Склонившись низко-низко, он, с трудом удерживая себя от очередного поцелуя, уверенно произнес: