Стальной кулак
Шрифт:
Впрочем, я уже знал, что стройка не обойдется без инцидентов.
В просторной заводской лаборатории ни звука, только тихо гудела вытяжка и потрескивала лампа над длинным столом. Величковский в третий раз просматривал результаты испытаний, хмурясь все сильнее. Рядом Воробьев, близоруко щурясь, изучал металлографические снимки.
— Нет, Семен Ильич, это никуда не годится, — Величковский отложил очередной лист. — При такой структуре металла башня может не выдержать расчетных нагрузок.
Воробьев нервно
— Полностью согласен. Смотрите, — он подвинул снимки ближе к свету, — вот здесь и здесь явные дефекты кристаллической решетки. А ведь это образцы для ключевых узлов конструкции.
— Нужно срочно докладывать Леониду Ивановичу, — Величковский потянулся к телефону, но Воробьев остановил его.
— Подождите, давайте сначала разберемся с причинами. Я изучил всю технологическую цепочку.
Он достал потрепанный блокнот:
— Проблема в третьем мартеновском. Новый мастер решил «усовершенствовать» процесс термообработки. Сократил время выдержки при высоких температурах.
— Вот оно что… — Величковский прошелся по лаборатории. — И что предлагаете?
— Нужно полностью перенастроить режим. На переналадку уйдут сутки, еще двое на пробную плавку. — Воробьев быстро делал расчеты в блокноте. — И у меня есть одна идея… — он замялся, теребя пуговицу пиджака.
— Говорите, Семен Ильич. Сейчас любая идея может быть полезной.
— Если добавить в шихту определенное количество хрома, — Воробьев заговорил увереннее, — можно существенно улучшить структуру металла. Я как раз заканчивал исследования в этом направлении.
Величковский заинтересованно склонился над расчетами коллеги:
— А ведь это может сработать! Нужно немедленно связаться с Красновым.
Когда они доложили ситуацию директору-распорядителю, тот, как обычно, действовал решительно: дал полный карт-бланш на остановку цеха и изменение технологии. Через неделю первая партия стали была готова, причем испытания показали результаты даже лучше проектных требований.
А незадачливого мастера-«оптимизатора» перевели в ученики к Воробьеву. Как сказал Величковский: «Пусть сначала научится понимать металл, прежде чем пытаться его улучшать».
В этой истории проявился весь характер работы в империи Краснова: четкое понимание проблемы, быстрое принятие решений и правильное использование специалистов. Особенно таких незаметных на первый взгляд, но глубоко знающих свое дело, как Воробьев и Величковский.
Северцев заметил человека с фотоаппаратом «Фотокор» в потертом кожаном футляре. Тот прятался за штабелями лесоматериалов, торопливо делая снимки. Особенно подозрительным выглядело то, что фотограф не снимал общие планы стройки, как обычно делали газетчики, а старательно фиксировал технические детали конструкций.
— Ваши документы, товарищ, — Северцев бесшумно возник за спиной фотографа.
— Пожалуйста, — тот слишком спокойно протянул красную книжечку. — Перов Николай Степанович, фотокорреспондент «Строительной газеты». Делаю
Удостоверение было безупречным. Даже слишком.
Северцев, прошедший школу контрразведки, сразу отметил несколько настораживающих деталей: слишком свежая печать, неестественно ровная подпись редактора, да и сама бумага слишком высокого качества для районной газеты.
— И давно работаете в «Строительной газете», товарищ Перов?
— Около года, — фотограф улыбнулся чуть напряженно. — Знаете, пятилетка, индустриализация… Читателям интересно.
Северцев незаметно подал знак двум рабочим, на самом деле сотрудникам особого отдела. Те неторопливо направились в сторону фотографа, как бы случайно отрезая пути к отступлению.
— А почему именно эти узлы крепления вас заинтересовали?
— Необычная конструкция, — Перов попытался незаметно отступить в сторону, но уперся спиной в одного из «рабочих». — Такого раньше не видел.
Фотограф дернулся, пытаясь сорвать с шеи ремешок фотоаппарата, но второй «рабочий» уже крепко держал его за локоть. Из кармана его поношенного пиджака выпала потрепанная записная книжка, исписанная мелким почерком со странными значками.
— В комендатуру его, — распорядился Северцев. — Фотоаппарат и записи изъять. Пусть наши специалисты в лаборатории проявят пленку.
Позже, в кабинете начальника особого отдела, Северцев раскладывал материалы дела:
— Проявка пленки показала системный подход. Снимки сделаны последовательно, с привязкой к размерам. Вот здесь, — он указал на отпечаток, — рядом с узлом крепления намеренно положен спичечный коробок для масштаба.
— А записная книжка? — спросил начальник.
— Шифр раскрыли. Немецкий вариант кода «Тришифт». Там размеры конструкций, расчеты нагрузок. Работал явно технический специалист.
После этого случая систему охраны усилили. На стройплощадке появились посты наблюдения, замаскированные под бытовки и склады.
Для всех рабочих ввели специальные пропуска с фотокарточками, заверенными в особом отделе. Территорию разбили на сектора с разным уровнем допуска.
И еще организовали систему дезинформации. На видных местах «случайно» оставляли чертежи с неверными размерами. Возле башни установили макеты гражданского оборудования, маскирующие военные элементы конструкции.
— Пусть думают, что строим обычную радиостанцию для гражданской связи, — говорил Северцев на инструктаже охраны. — Военную начинку спрячем под гражданской вывеской.
А через месяц в берлинском техническом журнале появилась статья о «новой советской радиобашне для народного хозяйства». С теми самыми неверными размерами из подброшенных чертежей. Северцев, читая немецкий текст, только усмехался. Противник проглотил дезинформацию целиком.
На стол начальника особого отдела лег короткий рапорт: «Канал утечки информации перекрыт. Противник получил искаженные данные. Объект надежно защищен от разведки противника».