Стальной кулак
Шрифт:
Величковский, сняв пенсне и протирая его батистовым платком, расхаживал по кабинету:
— Черноярский хитер, очень хитер. Бьет по самому больному — по вопросу надежности в боевых условиях.
Я разложил на столе свежие результаты испытаний:
— Зато теперь у нас есть шанс доказать все преимущества дизеля в реальном деле.
— При условии, что нам дадут до него дойти, — Величковский надел пенсне, близоруко щурясь на документы. — Он наверняка попытается торпедировать проект еще на стадии подготовки.
В
— Смотрите, уже начали… Статья «О вредных тенденциях в танкостроении».
Вот же скотина. И тут уже успел подсуетиться.
Я пробежал глазами текст. Все как обычно — «авантюрные проекты», «нездоровое увлечение сложными конструкциями», «отрыв от реальных потребностей армии».
— Нужен ответный материал, — Величковский задумчиво потер переносицу. — Но не просто оправдание. Нужно показать перспективу.
— Именно, — я достал чистый лист. — Давайте разложим по пунктам. Первое — экономия топлива. В условиях длительной кампании это критически важно.
— Второе — живучесть машины, — подхватил Величковский. — Меньшая пожароопасность дизельного топлива. Это прямо отвечает на его тезис о гибели экипажей.
Сорокин присел к столу:
— Третье — ремонтопригодность. У нас же есть данные по модульной конструкции. Замена узлов в полевых условиях даже проще, чем у бензинового мотора.
Я быстро записывал. План действий складывался:
— Значит так. Готовим развернутый материал в «Техническую газету». Николай Александрович, сделайте, пожалуйста, расчеты по экономике производства и эксплуатации.
— Я подготовлю подробный анализ надежности узлов, — кивнул Величковский. — С цифрами и графиками.
— И еще, — я понизил голос. — У меня есть выход на военное издание через Дорохова. Дадим там статью от имени фронтовика, как раз о перспективах тяжелой бронетехники.
Величковский хитро прищурился:
— А что если… — он достал из портфеля какие-то бумаги. — Вот, результаты испытаний немецких танков. Я их давно собирал. Они тоже идут к дизелю, только мало кто об этом знает.
— Отлично! — я развернул схему действий на листе. — Значит, делаем так. Первый удар — технические статьи. Второй — экономические расчеты. Третий — мнение военных специалистов. И четвертый — международный опыт.
— А еще нужно готовить машину, — напомнил Зубцов. — В Маньчжурии специфические условия…
— Уже продумал, — я достал телеграмму от Варвары. — Она предлагает усилить систему охлаждения и поставить дополнительные фильтры. А Руднев разработал новую конструкцию воздухозаборника.
Величковский одобрительно кивнул:
— Толковая девочка. И команда у вас сильная.
— Вот и используем это преимущество, — я посмотрел на часы. — Завтра с утра встречаюсь с Медведевым, потом сразу в Нижний. Времени
Когда Зубцов и Величковский ушли, я еще раз просмотрел план действий. Черноярский силен, у него связи в военных кругах, опыт аппаратных интриг. Но у нас есть преимущества получше — действительно передовая техника и люди, способные ее создавать.
Я подошел к окну. В свете уличных фонарей кружились первые ночные мотыльки.
Что ж, посмотрим, чья стратегия окажется эффективнее…
Утро началось с тревожного звонка. Я еще просматривал документы в своей квартире рядом с заводом, когда позвонил Зубцов:
— Леонид Иванович, Черноярский уже действует. Формирует экспертную комиссию. Включил туда Тверитинова из Промакадемии и двух немецких специалистов.
Я быстро прикинул расклад. Тверитинов — старый недруг Величковского, известный противник технических новшеств. А немцы… Что-то здесь не так.
— Кто эти немцы?
— Якобы из «Даймлер-Бенц». Но, — Зубцов понизил голос, — по моим каналам, их документы вызывают сомнения.
— Понятно, — я посмотрел на часы. — Где сейчас оформляется комиссия?
— В секретариате ВСНХ. Через час должны подписать распоряжение.
— Отлично. Действуем.
Первый звонок я сделал Дорохову в военную приемку:
— Николай Петрович, срочно нужна ваша помощь. В комиссию по нашему проекту пытаются включить иностранцев.
— Что?! — его возмущение было искренним. — Да вы понимаете, это же секретная разработка!
— Именно. Нужно официальное возражение от военного ведомства.
— Будет через пять минут.
Следующий звонок — Медведеву:
— Товарищ комкор, у нас ситуация…
Когда я через полчаса вошел в секретариат ВСНХ, там уже кипели страсти. Тверитинов, багровый от возмущения, размахивал какими-то бумагами. Черноярский стоял рядом, его шрам через бровь побелел от злости.
— Это саботаж! — гремел Тверитинов. — Мы подобрали лучших специалистов!
— Простите, — я вежливо вклинился в разговор, — но у меня тут пакет документов. Во-первых, вот официальное возражение военной приемки против допуска иностранцев к секретной разработке. Во-вторых, предписание ОГПУ о необходимости дополнительной проверки предложенных кандидатур. И в-третьих…
— Что еще? — зарычал Черноярский.
— Распоряжение наркомата о том, что любая экспертиза военных разработок должна согласовываться с военным ведомством. А у нас как раз готовится испытание в особых условиях.
Я заметил, как один из немцев быстро переглянулся с коллегой. Что-то в их взглядах меня насторожило.
— Предлагаю, — я улыбнулся самой любезной улыбкой, — создать комиссию исключительно из отечественных специалистов, имеющих допуск к секретным разработкам. И обязательно включить представителей военной приемки.