Стану тебе женой
Шрифт:
Я жива. Я не сломалась. У меня всё прекрасно! И так будет всегда, но без него и это сто процентов.
Рад открывает передо мной дверь, пропуская внутрь кафе. Беглым взглядом пробегаюсь по залу, который почти что пустой. Вот тот столик у окна, пожалуй, ничего.
Устроившись на мягком диване, складываю пальцы в замок, пряча руки под столом на коленях. Понятия не имею, как себя вести. На самом деле я пошутила насчёт курса валют. Этим я точно не интересуюсь, да и о погоде говорить как-то скучно. Поэтому жду первой,
– Что ты делала за городом, Наташа?
– Я думала, мы будем говорить о погоде, – кривовато улыбнувшись, ловлю на себе взгляд прищуренных карих глаз. – Нет, не будем?
– А ты хочешь? – звучит как-то двусмысленно, но я всё равно пожимаю плечами, мол, плевать мне, о чём говорить, да хоть о последнем тонометре, который я купила на прошлой неделе.
Решаю увести разговор в другое русло. Всё-таки я не готова к этой скользкой стезе. Пусть прошлое остаётся в прошлом и на этом жирная точка!
– Я Лизу в детский лагерь отвозила.
– Ого! – искренне удивляется Радмир. – И как ты только на такое решилась?
– Сама в шоке. Даже не спрашивай.
Разговор действительно уходит в другое русло. Радмир вспоминает своё детство. Оказывается, он шесть раз был в лагере, почти каждый год после третьего класса. Истории о той жизни меня забавляют. Я с улыбкой на лице слушаю, как небольшая компания мальчишек обмазывала зубной пастой ребят в отряде, а наутро все проказники были наказаны и отправлены в столовую на дежурство.
Официант наконец-то приносит кофе и мороженое в стеклянной креманке. Два шарика пломбира украшены дольками персика и целой малиной, сверху щедро посыпаны шоколадом.
– Мороженое? Кто-то говорил, что зовёт меня на чашечку кофе, а тут… – хмурюсь, но недолго, потому что мороженое выглядит аппетитно и в такую жару – то, что нужно.
– Ничего такого. Ты не подумай, – подмигивает Рад, подвигая ко мне креманку, – это всего лишь мороженое, Наташ. Не свидание.
Угу. Всего лишь: кофе, мороженое и не свидание. Я так и поняла.
На вкус мороженое действительно восхитительное, а возможно всё дело в том, что я его не ела, уже не помню сколько лет. Едва не мурлычу от удовольствия, как кошка, объевшаяся сметаны.
Рад следит за каждым моим движением. И мне трудно назвать то, что происходит сейчас.
– Попробуй. Очень вкусно, – зачерпнув ложкой мороженое, предлагаю Радмиру, но он только улыбается и качает головой.
– Ладно. Только одну ложку.
Его рука нежно обхватывает мою кисть и тянет на себя. С замиранием сердца наблюдаю, как его губы касаются пломбира, как кончик язык дотрагивается до ложки.
– Ты испачкался, – улыбаюсь и, схватив со стола бумажную салфетку, протягиваю Радмиру, а он снова проделывает этот фокус, что и несколько секунд назад: обхватывает
Момент становится неловким. И это уже точно переходит рамки "не свидания".
Отдёрнув руку, смотрю на экран мобильника. В кафе мы уже целых полчаса, а я и не заметила.
– Извини, мне пора, – тянусь к сумочке, чтобы достать кошелёк, но Радмир меня опережает и сам рассчитывается за наш заказ. – Ты же говорил, это не свидание, значит, нечестно, если я не оплачу хотя бы половину заказа.
– Наташ, я к такому не привык. В моём присутствии ты за себя никогда платить не будешь, – ещё одна двусмысленная фраза бьёт меня будто электрическим током.
Может, зря всё это? Ну, в смысле, кофе и мороженое. Куда было проще, когда он жил где-то там, за пределами моей досягаемости.
Глава 25
– Красивые фотки, правда? – спрашивает Татьяна, стоя у меня за спиной и заглядывая через плечо.
– Правда, Тань. Просто супер. Ты здесь такая милая.
– Спасибо, моя хорошая. Мне и самой нравится.
– До сих пор не могу поверить, как ты уговорила Макарова на эту фотосессию. Признавайся. Приковала наручниками к батарее и угрожала не кормить, пока не согласится?
– Ой, да ладно тебе. Нормально всё было. Между прочим, фотосессия беременности – это идея Артёма, а не моя. Это же его первенец, он так долго его ждал, – опустившись на стул, подруга мечтательно подпирает рукой подбородок.
– Ага, сорок лет и первенец. Тебя, что ли, ждал?
– А кто его знает, может, и меня. А может, всего его бабы были какими-то не такими.
Я лишь улыбаюсь на эту фразу, вспоминая строчку из песни: “Все бабы как бабы, а моя богиня”. Это точно про Танюху. Она необычная, сколько лет её знаю. Смелая, решительная, всегда берёт быка за рога. Рядом с такой подругой можно ничего не бояться, это её все боятся на самом деле. Даже Островский называл Танюху “ведьмой в погонах”, в шутку, конечно же, но всё-таки.
– Да, кстати, – подпрыгнув со стула с грацией раненой лани, Таня уходит в коридор, но вскоре возвращается с небольшим конвертом, как для писем. – Это тебе.
– Что это? – вздёргиваю бровью, но конверт всё равно беру.
– Сюрприз. Открой и узнаешь.
– Тань, ты же знаешь, я не люблю сюрпризы.
– Угу, но этот тебе точно понравится.
Вскрыв конверт, рассматриваю небольшой сертификат, напечатанный на плотной глянцевой бумаге, покрытый ламинацией.
– Фотосессия? Серьёзно?
– А что тебя так удивляет? – ухмыляется Татьяна. – Ты когда в последний раз фоткалась у профессионалов в фотостудии, подруга? Не берём в счёт вторую фотографию в паспорте, которая вклеивается по достижению двадцати пяти лет.