Старая тайна, новый негодяй
Шрифт:
— О чем говорил тебе Аракелян? — вдруг не к месту, казалось бы, поинтересовался Горелов.
Пришлось снова рассказывать. Что-то я сегодня только и делаю, что изливаю душу представителям наших доблестных внутренних дел. Не иначе удар по голове так кстати случился.
— Вранье сплошное! — закончила я рассказ на такой вот горестной ноте. — Только и делает, что врет мне!
— Почему вранье? Все из рассказанного им — правда. — Витя сполз с моей кровати, потянулся и тут же принялся заправлять выпачканную в кровь рубашку в брюки. — Был сигнал с заправочной станции об угоне. Потом этот малый под колесами. Все так…
— А установили, кто же
— Ну, дорогая! Мы, конечно, работаем, но мы же не боги. Думаешь, у меня людей много? Аракелян с места происшествия скрылся. Конечно, поначалу он был под подозрением. Но после опроса работников заправки и магазина наша уверенность несколько поколебалась. Вообще-то все это дело дерьмово пахнет уже давно. — Витя Горелов склонился вдруг надо мной, потрогал тыльной стороной ладони мою щеку и озабоченно пробормотал: — Жара вроде нет. Может, и правда обойдется, а, Даш?
— Может, — я моргнула, отчаянно борясь со слезами, которые после его оправдательной речи в честь Аракеляна просились наружу. — Слушай, рассказал бы ты мне все. Что я, как дура, блуждаю в потемках. Может, ты мне поможешь догадаться. А может, я смогу восполнить какой-нибудь пробел.
Горелов неторопливо прошелся по моей спальне. Постоял у встроенного шкафа. Несколько раз открыл и закрыл дверцы. Выразил восхищение моей задумкой. Потом провел пальцем по дорогим обоям на стенках и снова посетовал на то, что живет в своей хрущобе. И только после того, как ему показала кулак, с трудом сжав в него пальцы, он начал рассказывать обо всем, что ему было известно.
— Преступный синдикат, так его назовем, возглавил Волков, — начал Горелов, сразу оговорившись, что все сказанное им — лишь плод его долгих раздумий. А доказательств у него почти нет. — Для того чтобы его создать, он вытаскивает из тюрьмы небезызвестного тебе Александра. Роль его тебе понятна, потому что Борис Моисеевич мне самым подробнейшим образом рассказал о вашей с ним беседе. Для чего Волкову понадобился Аракелян, для меня до сих пор загадка. Но для чего-то нужен, раз его отпустили под подписку о невыезде. Дело ребята поставили на широкую ногу. Саша производит, Волков сбывает. Роль Аракеляна для меня снова загадка. У меня просто нет никаких зацепок к его причастности. Ну, да ладно, найдем. Едем дальше… Инкассаторские машины редко тормозят и обыскивают. На то должна быть санкция прокурора, никак не меньше. Отследив маршруты передвижений его инкассаторов, я пришел к выводу, что ключевой потребительской фигурой был также знакомый тебе человек.
— Игорь?! — догадалась я.
— Именно. Который, в свою очередь, по отлаженным каналам поставлял наркотики на улицы. Все у ребят гладко и хорошо. Все идет без сучка и задоринки. Как тут бац!..
— Погибает Волков, — снова встряла я.
— Да. Но перебивать не нужно. — Горелов подошел к окну и выглянул на улицу. — Дождь перестал, кажется… Так на чем мы остановились?
— Погибает Волков.
— Ах да! Он погибает, и сразу все идет наперекосяк. Игорь занервничал. Начал метаться. Побывал на вокзале, приставал с расспросами к санитарам и прочим работникам. До того времени я даже не подозревал, что они так близко знакомы. Думаю, не я один не подозревал. А тут не хочешь, да задумаешься. Очень подробно и обстоятельно он выпытывал о тебе. Но санитар, который все возился там с тобой, понравилась ты ему, наверное, ничего ему не сказал. Ни о том, что ты какой-то сверток в руках теребила. Ни о том,
— А он услышал!
— Недалеко стоял, слышал. — Витя взял пульт от телевизора, покрутил его в руках, потом удовлетворенно прищелкнул языком. — Навороченная штучка!.. Игорь мечется. Товар к нему в тот день не прибыл, а должен был.
— Так он же сам был в командировке!
— Ну и что! Он сам никогда и не засвечивался. Подозреваю, что Волков его личность держал в секрете. Там у него был свой человек. Кстати, тот самый, что погиб при взрыве во время первого покушения на этого бизнесмена доморощенного. Я задумался. И очень долго думал, Даш. Зачем, думаю, убивать Волкова, когда на нем все завязано? И ведь придумал!
— Его убил Саша. Сначала я думала, что Аракелян с ним сводит счеты, но потом поняла, — вставила я в момент великой паузы, которой Горелов хотел достичь эффекта неожиданности.
— Все-то ты знаешь, — сконфуженно пробормотал он. — Ничем тебя не удивишь. А зачем он это сделал?
— Затем, чтобы освободить себе место рядом с Натальей. — Мне вдруг страшно захотелось подняться, и, вцепившись руками в край покрывала, я попросила: — Вить, помоги, а. Что-то я устала так лежать.
Горелов плясал вокруг кровати минут пять, прежде чем осмелился поднять подо мной подушку повыше, а потом меня на ней устроить поудобнее.
— Так нормально?
— Нормально… Саша вместе с Натальей были в день гибели Волкова на моей даче. Очень шумно выясняли отношения. Это меня сбило с толку. Думала, что раз они там были, значит, Волкова столкнул на рельсы Сережа, тем более что…
— Тем более что он толкался на вокзале в тот день? Не смотри на меня так! Не ты одна его видела там в тот день. Нет, милая! Аракелян в момент происшествия находился за несколько метров от того места. Причем очень грубо толкнул плечом молодого парня и его девушку. Ну, и тот мгновенно захотел удовлетворения. Одним словом, кинулся на твоего Аракеляна драться. Вся эта шумиха привлекла внимание дежурного милиционера. Но пока тот проверял у зачинщиков драки документы, тут-то все и случилось. Но…
— Что?! — Моя несчастная голова, которой за последний месяц досталось как никогда прежде за всю жизнь, просто раскалывалась от боли. Но попросить Горелова замолчать было выше моих сил.
— Но эти парень с девушкой утверждают, что твой Аракелян… Не красней, уже доложили, что он ночевал у тебя. Так вот, они утверждают, что он кого-то догонял. И, кажется, даже окликнул кого-то по имени.
— Сашу?
— Возможно. Никто не помнит. Так что хоть у твоего Аракеляна и гнилое, но все же таки алиби имеется. Как, впрочем, и в случае с наездом на Игоря. Если после взрыва около ресторана мы его еще подозревали, то последний случай снял с него все подозрения.
Мне снова захотелось поплакать. И от боли, вгрызающейся мне в голову. И оттого, что оказалась такой непроходимой дурой, обвинив Аракеляна в подлости, вероломности и еще бог знает в чем. Но плакать нельзя, иначе Горелов мгновенно замолчит, и я так и не узнаю конца этой страшной истории.
— Это все! — оповестил меня Горелов, хотя я и справилась со своей слабостью и не дала волю слезам.
— Как все?! Ты же все буквально знаешь! И то, что он наркотики изготавливает и сбывает. И то, что Волкова он на рельсы столкнул! — возмущенно воскликнула я, хотя получилось, наверное, не особенно убедительно, учитывая мою телесную немощь. — И про покушение на Игоря знаешь!