Starcraft. Сталь и пепел
Шрифт:
Килгор тяжело вздохнул, снимая шлем. Его лицо было покрыто потом и грязью.
– Это была ложь, лейтенант. Или чья-то преступная халатность. Это гнездо. Настоящее, мать его, гнездо.
Я смотрел в пол. Пепел веры… вот что я чувствовал. Вера в то, что Доминион знает все, контролирует все, защищает всех – эта вера рассыпалась прахом под натиском хитиновых когтей и зубов. «Зеленые Холмы» стали для меня не просто местом первой настоящей бойни. Они стали местом, где я впервые по-настоящему увидел войну. И она была совсем не такой, как в пропагандистских роликах.
Челнок
Я был всего лишь рядовым Джаксом Торном. И мой путь только начинался. Но уже сейчас я понимал – он будет вымощен пеплом и кровью.
Обратный полет на базу «Аванпост-3» на Веридии прошел в гнетущем молчании. Редкие перекатывания раненого Райли и его сдавленные стоны нарушали тишину, которая была тяжелее любого крика. Я сидел, уставившись на свои руки. Зеленая жижа зергов въелась в потертости перчаток, и казалось, ее тошнотворный запах преследует меня даже здесь, в относительной безопасности челнока. Каждое резкое движение «Хищника», каждая турбулентность вызывала короткий спазм страха – не очередная ли атака?
Когда мы наконец приземлились в ангаре, встречавшие нас техники и медики застыли, увидев состояние челнока и выживших. Корпус «Хищника» был исцарапан, на нем остались вмятины от ударов и запекшаяся слизь. Мы выходили из десантного отсека медленно, словно старики. Я видел шок и сочувствие на лицах наземного персонала, но они были профессионалами.
Раненых – а их было немало и из отряда лейтенанта Вэнса – тут же подхватили медики. Райли-младшего унесли на носилках, его брат неотступно следовал рядом, сжимая его руку. Я видел, как медик качал головой, осматривая рану.
Сержант Килгор и лейтенант Вэнс, оба мрачнее тучи, направились прямиком в штабной отсек базы. Их ждал неминуемый разбор полетов с комендантом, полковником Дрейком – человеком, который, по слухам, больше заботился о чистоте рапортов, чем о жизнях своих солдат.
Нас, остальных, отправили в санчасть для осмотра, а затем в душевые. Горячая вода смывала грязь, кровь и вонь зергов, но не могла смыть образы, въевшиеся в память: разорванные тела колонистов, безумный взгляд Миллера перед смертью, острые когти, скребущие по моей броне. Когда я снял свой CMC-300, то увидел на нагруднике глубокие царапины. Еще бы немного, и…
В казарме девятой роты царила подавленность. Койки Миллера и погибших из отряда Вэнса уже были пусты, их немногочисленные личные вещи – сложены в стандартные контейнеры для отправки родственникам, если таковые имелись. Я сел на свою койку, чувствуя себя совершенно опустошенным. Голод смешивался с тошнотой.
Петрова, Лена, присела рядом. Ее обычно строгое лицо было бледным, под глазами залегли темные круги. Она молча протянула мне флягу.
– Вода, – коротко сказала она. – Пей.
Я сделал несколько больших глотков. Вода была прохладной и немного отдавала металлом, но принесла облегчение.
– Спасибо, – выдавил
– Они… они не предупредили, – тихо сказала Лена, глядя куда-то в стену. – В брифинге говорилось «банды рейдеров». Ни слова о зергах. Это не просто ошибка, Джакс. Это… подстава.
Я кивнул. Ее слова отражали мои собственные мысли. Подстава. Нас бросили в самое пекло, как пушечное мясо, даже не предупредив о реальной угрозе. Ради чего? Чтобы не сеять панику? Чтобы сохранить красивую статистику «умиротворенных миров»?
– Сержант говорил что-то о гнезде, – сказал я. – Если это так, то весь сектор Гамма-7 заражен. Почему об этом молчат?
Лена пожала плечами.
– Политика, Торн. Или глупость командования. А может, и то, и другое. Лейтенант Вэнс рвал и метал в штабе. Слышала краем уха, как он орал на полковника Дрейка. Дрейк же твердил про «непроверенные данные» и «необходимость соблюдать информационную гигиену».
Информационная гигиена. Красивые слова, чтобы прикрыть ложь и чьи-то задницы.
В казарму вошел Килгор. Он выглядел уставшим и постаревшим лет на десять. Подошел к нам, присел на пустую койку напротив.
– Дрейк – старый паркетный шаркун, – проворчал он, доставая из кармана мятую пачку «Смерти капитана». Закурил, глубоко затянувшись. – Он боится докладывать правду наверх. Боится, что это отразится на его карьере. Так что официальная версия: «неожиданная атака агрессивной местной фауны, спровоцированная действиями рейдеров». Наши потери – от «превосходящих сил противника». О зергах – ни слова в официальном рапорте.
Я почувствовал, как внутри поднимается волна гнева, смешанного с бессилием.
– Но это же… это же бред, сержант! Мы видели их! Весь взвод видел!
– А кто поверит кучке рядовых и сержанту, чья карьера и так висит на волоске после Чау-Сара? – Килгор усмехнулся безрадостно. – Дрейку проще списать все на рейдеров. Он уже запросил орбитальную бомбардировку сектора Гамма-7. «Для ликвидации базы рейдеров и предотвращения дальнейших вылазок». Уничтожат все следы. И гнездо зергов заодно. Если повезет.
Орбитальная бомбардировка… Это значит, что все колонисты, если кто-то там еще оставался жив, будут уничтожены вместе с зергами. И правды никто не узнает.
– А как же выжившие колонисты? – спросила Лена, ее голос был едва слышен.
Килгор покачал головой.
– По официальной версии, их всех вырезали рейдеры до нашего прибытия.
Я сжал кулаки. Это было отвратительно. Мы рисковали жизнями, теряли товарищей, а в итоге наши действия, наши жертвы просто вычеркнут, заменят удобной ложью.
– Значит… все зря? – спросил я, сам не ожидая такого отчаяния в своем голосе.
Килгор посмотрел на меня долгим, тяжелым взглядом.
– Не зря, Торн. Мы вытащили оттуда тех, кого смогли. Мы узнали правду, даже если ее никто не хочет слышать. И мы выжили. А это уже немало. – Он затянулся еще раз. – Вам двоим я верю. Вэнс тоже знает правду, хоть и вынужден молчать. Держитесь друг друга. На этой войне честность и товарищество – единственное, что имеет реальную цену.