Starcraft. Сталь и пепел
Шрифт:
Он поднялся.
– Отдыхайте. Завтра утром построение. По слухам, нас перебрасывают. Веридия становится слишком «горячей» точкой для нашего потрепанного батальона.
Сержант ушел, оставив нас с Леной наедине с горьким привкусом правды и запахом дешевого табака.
Я долго не мог уснуть той ночью. Перед глазами снова и снова вставали картины боя. Я чувствовал фантомное прикосновение когтей к своей броне. Но слова Килгора – «мы узнали правду», «держитесь друг друга» – давали слабую, но все же опору. Может быть, он прав. Может, смысл не в громких победах, о которых трубят в новостях, а в том, чтобы просто
Утром, во время скудного завтрака в гулкой столовой, я заметил, как на меня и Лену смотрят другие солдаты. Те, кто был с нами на Веридии. В их взглядах было что-то новое – не просто сочувствие, а некое понимание. Мы прошли через то, что изменило нас. Мы видели лицо настоящего врага, и оно было нечеловеческим.
На построении полковник Дрейк зачитал приказ о передислокации нашего батальона. Новым местом службы назначалась планета Мар-Сара. Та самая Мар-Сара, которая уже однажды пострадала от зергов и где, по слухам, все еще было неспокойно.
Я посмотрел на Лену. Она едва заметно кивнула. Килгор, стоявший в первом ряду, даже не повернул головы, но я чувствовал, что он тоже знает – легкой прогулки не будет.
Мар-Сара. Место, где началась эта война для многих. Возможно, там, на пыльных пустошах этой многострадальной планеты, я смогу найти больше ответов. Или больше вопросов. Одно я знал точно: путь рядового Джакса Торна был далек от завершения. И он обещал быть очень, очень долгим.
***
Дни, предшествующие отправке на Мар-Сару, прошли в лихорадочной подготовке и мрачном ожидании. После инцидента на «Зеленых Холмах» полковник Дрейк явно хотел как можно быстрее избавиться от свидетелей его «некомпетентности», или, как он это называл, «перевести батальон на более ответственное направление». Орбитальная бомбардировка сектора Гамма-7 состоялась на следующий же день после нашего возвращения. Никаких сообщений о результатах, никаких вопросов. Просто еще одна выжженная точка на карте сектора Копрулу. Правда была похоронена под тоннами расплавленного металла и радиоактивного пепла.
В казарме царила напряженная суета. Мы паковали снаряжение, чистили оружие, проходили последние медосмотры. Потери взвода были значительными. Койка Миллера так и осталась пустой, напоминая о цене правды. Раненый Райли выжил, но его комиссовали – раны оказались слишком серьезными для полевой службы. Его брат, оставшись без близнеца, ходил сам не свой, замкнулся и почти ни с кем не разговаривал. Атмосфера была гнетущей. Каждый понимал, что Мар-Сара – это не Веридия Прайм. Это место, где война не просто стучалась в дверь, она жила там.
В один из вечеров, когда я в очередной раз перебирал свою винтовку, пытаясь найти успокоение в привычных действиях, ко мне подошел сержант Килгор.
– Торн, – он кивнул на свободное место на моей койке. Я подвинулся.
Сержант сел, устало потер лицо.
– Мар-Сара – гиблое место, – начал он без предисловий. – Я там был, еще когда Конфедерация пыталась ее удержать. Пыль, твари и предательство. Всего этого там в избытке.
Я слушал молча. Слова Килгора не были откровением, слухи о Мар-Саре ходили самые мрачные.
– Сейчас там рулит местный магистрат Конфедерации, точнее, то, что от него осталось. Доминион пытается навести порядок, но получается
Имя Рейнора было на слуху. Герой Конфедерации, потом мятежник, сражавшийся против Менгска. Официальная пропаганда Доминиона рисовала его как предателя и террориста.
– Говорят, он воюет и против зергов, и против Доминиона, – ответил я. – Непонятно, на чьей он стороне.
Килгор криво усмехнулся.
– Он на стороне тех, кого Менгск кинул. Таких, как мы с тобой, только у него хватило духу послать императора куда подальше. На Мар-Саре у него много сторонников среди колонистов. Имей в виду, не все, кто носит форму Доминиона, разделяют идеи императора. И не все, кто против нас, – враги человечества. Ситуация там… мутная.
Он помолчал, потом достал из кармана небольшой, потертый дата-чип.
– Это… информация. Неофициальная. Карты некоторых старых шахт, заброшенных укрытий Конфедерации. Может пригодиться, если придется действовать не по уставу. Сам понимаешь.
Я взял чип. Он был легким, но я чувствовал его вес.
– Спасибо, сержант.
– Не за что, Торн. Просто постарайся выжить. И запомни: на войне слепая вера убивает быстрее пули. Думай своей головой. Этого у тебя не отнимет ни один полковник.
На следующий день нас погрузили на транспортный корабль «Аргус», старый вояка, повидавший не одну звездную систему. Перелет до Мар-Сары занял несколько стандартных дней. Корабль был набит солдатами под завязку. Воздух в кубриках был тяжелым, пахло потом, дезинфекцией и тревогой. Я старался держаться рядом с Леной. После Веридии мы как-то молчаливо сблизились. Не романтика, нет. Скорее, боевое братство, основанное на общем пережитом ужасе и понимании того, что доверять можно лишь немногим.
Лена, как обычно, копалась в своем датападе, но я видел, что ее мысли далеко.
– Что там, Спектр? – спросил я однажды, когда мы сидели в тесной кают-компании, пытаясь разогреть пайки синтетической еды.
Она подняла на меня глаза. В них была усталость.
– Анализирую последние сводки с Мар-Сары. Официальные, конечно. Говорят, обстановка «стабильно-напряженная». Очаговые столкновения с остаточными силами зергов. Деятельность «террористических групп Рейнора». Все как обычно. – Она вздохнула. – Но между строк читается другое. Частые потери патрулей. Запросы на подкрепления. Проблемы со снабжением. Мне кажется, Мар-Сара – это пороховая бочка.
***
«Аргус» вышел из гиперпрыжка в системе Мар-Сары. Когда наш челнок начал снижение, иллюминаторы были закрыты шторками, но я чувствовал, как меняется атмосфера. Сухой, раскаленный воздух ворвался внутрь, когда мы приземлились на космодроме Бэквотер-Стейшн.
Первое, что я увидел, выйдя на трап, – это пыль. Вездесущая красно-бурая пыль, покрывавшая все тонким слоем. Она скрипела на зубах, забивалась в складки одежды, лезла в глаза. Небо было блеклым, выцветшим, солнце палило нещадно. Бэквотер-Стейшн выглядел потрепанным и запущенным. Полуразрушенные строения, ржавеющая техника, угрюмые лица доминионских солдат и местных рабочих. Здесь чувствовалась усталость и безнадега. Это был не тот сияющий фасад Доминиона, который нам показывали в учебных фильмах.