Старлинг Хаус
Шрифт:
Я мастерски пожимаю плечами.
— Лейси. Тот парень снова попросил ее номер на работе, и я сказала, чтобы она дала ему номер Бев.
Джаспер даже не притворяется, что улыбается. Он кивает на жирные пятна на своей бумажной тарелке.
— Хорошо. — Он засовывает тарелку в мусорное ведро и, сутулясь, идет в ванную. Через минуту я слышу шум душа.
Я краду его ноутбук и трачу несколько минут, проводя серию неэффективных поисков («элизабет бейн isc», «isc group», «консультирование по инновационным решениям»). Все, что я получаю, — это ряд стоковых фотографий и корпоративных страниц, настолько лишенных реальной информации, что это
Я поднимаю телефон. Опускаю его обратно.
Я пытаюсь представить себе Артура Старлинга таким, каким представлял его когда-то я, таким, каким представляют его все остальные — жуткой, теневой фигурой, окруженной со всех сторон грехами и тайнами. Вместо этого я вижу его в мягком свете вечера, решительно гладящего кота, который уже укусил его однажды и наверняка укусит снова.
Ноутбук издает тихое дзиньканье. В углу экрана появляется уведомление о новом сообщении, слегка прозрачное. Обычно я не имею привычки шпионить за электронной почтой Джаспера, но это письмо от отдела кадров Gravely Power. Я открываю его и читаю ровно две строчки, прежде чем мое зрение становится красным и неровным.
Уважаемый мистер Джаспер Джуэлл,
Спасибо за ваше заявление в компанию Gravely Power. Мы будем рады назначить собеседование в удобное для вас время.
Я делаю два вдоха, а может, и три. Я думаю о сейсмическом взрыве турбины на электростанции. Я думаю о пруде с летучей золой, медленно вытекающем в реку, из-за которого, по мнению департамента здравоохранения, сома можно есть только раз в год. Я думаю о жирной черной пыли, которая иногда падает в близкие безветренные дни, и о том, что приступы астмы Джаспера становятся все ближе и ближе друг к другу. О мрачных днях и неудачных ночах, о плохом конце, который ждет нас обоих прямо за горизонтом.
А потом я думаю о Джаспере, который, зная обо всем этом, все равно заполняет анкету.
Только вчера Стоунвуд прислал мне толстую папку с формами, разрешениями и непонятными брошюрами по ориентации. На одной из них была изображена группа мальчиков, гребущих на странной плоской лодке, их форма была идеально выглажена, волосы песочного цвета и зачесаны набок. В них чувствовалась уверенность, жизненная сила, которую я одновременно ненавидела и жаждала. Я попыталась представить себе Джаспера, сидящего среди них — смуглого, грузного, страдающего астмой, — и почувствовала первый вздох беспокойства. По какой-то причине я услышала в ушах собственный защитный голос: Я просто пыталась помочь.
Но все было бы не так. Я поступала правильно.
Я отправила анкеты обратно, как и просили, с красиво подделанными подписями, а саму папку положила в блестящий подарочный пакет к семнадцатилетию Джаспера, которое состоится в июне. Остался только один платеж, и это не будет проблемой — если только Артур не уволит меня, а Бэйн не устроит саботаж.
Я перетаскиваю письмо от Gravely Power в корзину и очищаю всю папку. Приходится немного погуглить, чтобы выяснить, как заблокировать адрес входящей почты, но я делаю и это.
Затем я закрываю все вкладки и пишу Бейн два письма: Хорошо.
Позже — гораздо позже, после того как пар из ванной рассеялся и по комнате разлилась прохладная сырость, а мы с Джаспером
Он говорит: Спокойной ночи, мисс Опал.
Предательство — это как воровство в магазине: чтобы избежать наказания, нужно не думать об этом. Ты засовываешь коробку с тампонами под левую руку и продолжаешь идти, делая вид, что думаешь об ужине или домашнем задании, потому что так оно и есть. Никто никогда не спрашивает, чем ты занимаешься, потому что ты ничем не занимаешься.
Так что апрель я провожу точно так же, как и март: подметаю и вытираю пыль, чищу и полирую, беспокою Артура и таскаю пакет за пакетом мусора по подъездной дорожке — только время от времени я делаю паузу, чтобы поднять телефон и сделать снимок. В конце каждой недели я отправляю письмо по указанному адресу, и на следующее утро в моем почтовом ящике оказываются вопросы и требования. Фотографии фойе слишком размыты, пожалуйста, отправь их как можно скорее. Эта дверь заперта? Что находится с другой стороны? Можешь ли ты предоставить приблизительный набросок плана этажа?
Я пишу наугад, предлагая небрежный букет из лжи, полуправды и угрюмого не знаю, провоцируя все более раздраженные ответы. План этажа, который я им рисую, до смешного неполный и включает несколько несуществующих комнат. А может, и существуют — когда я пытаюсь вспомнить точный порядок расположения залов и дверей в Старлинг Хаусе, карта кружится и скручивается в моей голове, как змея, и от этого кружится голова.
Но Элизабет Бейн и ее консалтинговая группа, должно быть, что-то из этого извлекают, потому что они продолжают переписываться. В середине апреля я отправляю фотографию входной двери и получаю в ответ шквал электронных писем: Нам нужны более четкие фотографии этих символов. Есть ли в доме другие подобные предметы?
Есть и такие. Здесь полно всего странного и необычного: маленькие распятия из плетеного дерева, перевязанные бечевкой; серебряные руки с глазами посередине; золотые кресты с петлями на верхушках; пакетики с сушеными листьями и солью, дюжина других талисманов и амулетов, развешанных над дверными проемами и окнами. Поначалу я запихивала их в ящики комодов и шкафов, когда наводила порядок, но на следующий день находила их там же, где и раньше.
Однажды Артур застал меня за тем, как я, ругаясь, убирала камин в мусорный пакет. Он сказал, чтобы я оставила это, а я ответила ему, что талисманы, по моему опыту, — полная чушь. Я подняла потрепанную медную монету, пенни с арфой, напечатанной на одной стороне. Ты действительно думаешь, что это тебя спасет? Он ответил, необычайно искренне: Нет, но это может дать тебе время.
Потом он ушел, применив свою единственную известную тактику завершения разговора. Я подождала, пока на кухне не послышался стук кастрюль, и сунула монету в задний карман.
Теперь я фотографирую другие предметы, которые оставил на камине: маленькое зеркало с восемью гранями, серебряное сердце, пронзенное мечом, пучок сушеной лаванды. Цифровой затвор звучит гораздо громче, чем должен.
Отличная работа, пишет Бейн. Завтра мы отправим тебе телефон более высокого качества.