Старосветские убийцы

Введенский Валерий

— Я просто подумал, вдруг вы с серьезными намерениями, считаете ее невинной…

— Вот вы о чем… Знайте же, девственность ценится далеко не всеми! Во многих индейских племенах муж не утруждает себя. Эту грязную работу делают за него друзья, иногда большой компанией! А южноамериканские аборигены и вовсе рвут плеву перед свадьбой острым предметом — камнем, например.

— Какое варварство! — воскликнул генерал.

— Девственность для них — помеха любовным утехам. Для христиан же она приобрела прямо-таки сакральное значение. Есть люди, готовые платить большие деньги, лишь бы переспать

с девственницей. В Америке лет десять назад поймали необычного преступника. Выдавал себя за миссионера-проповедника. Приехав в какой-нибудь город, останавливался не в гостинице, а в семье, причем непременно такой, где девушка на выданье. Был хорош собой, молод, с замечательными манерами. Некоторых девиц просто охмурял, тех, что посерьезней, интриговал предстоящей совместной работой — нести Благую весть. Семьи, сами понимаете, глубоко религиозные были! Иногда до свадьбы доходило, иногда девицы с ним бежать решались — как повезет! Он и пальцем их не трогал, говорил, сначала матушкино благословение надо получить, и вез к родительнице в Нью-Йорк. Город такой на Атлантическом побережье. Может, слышали?

Веригин покачал головой.

— Матушка на избранниц производила неприятное впечатление. Густо накрашена, крикливо разодета, воняло от родительницы спиртным и табаком. Но в благословении не отказывала, свадьбу намечали на завтра. А поздно вечером «матушка» заходила к девушке открыть правду: «Жених» получил кругленькую сумму и поехал за следующей дурочкой, а тебе придется уплаченные деньги отрабатывать! Сейчас господин придет — будешь его ублажать! Сбежать отсюда невозможно — дом хорошо охраняется. Господа заходили каждую ночь — матушка содержала большой публичный дом и подбирала девиц таким экзотическим способом. Но самый большой навар с первой ночи шел, клиенты очень любили девственниц!

— А родители? Не искали дочерей? — спросил Веригин.

— Искали, да Америка велика. Но одному папаше повезло. Искал всюду, заехал в Нью-Йорк, но, как и везде, дочери не нашел. Перед отъездом захотел посетить бордель. Ему порекомендовали самый лучший, а там предложили собственную дочь! Так бордель и накрылся. «Матушку» вздернули, а следом и жениха-«миссионера». Его поймали с очередной глупышкой. Ей-то повезло, а вот некоторых из похищенных девушек так и не нашли. Вероятно, они сопротивлялись, боролись за свою честь, и их утопили в Потомаке!

— Ну и нравы у вас в Америке! — заметил генерал и посмотрел в окно кареты. Мимо ковыляла старуха с клюкой. — Хорошо, не на охоту спешим. После такой встречи удачи не жди!

— Почему.

Веригин объяснил:

— Охотники суеверны не меньше новобрачных. Про их приметы книжку можно написать: добычу считать нельзя, старух и молодых девиц встречать — ни в коем случае. Ружье на праздник заряжать не положено — обязательно испортится.

— А на охоту мы так и не попали, — расстроенно заметил этнограф. — И кабана не увидели!

— Желаете взглянуть? — спросил Павел Игнатьевич.

— Да, на вепря! — Этнограф с удовольствием произнес понравившееся слово.

— Сейчас поглядим. Охотничий домик Северского тут неподалеку. Там круглый год егерь Никодим живет. А при нем — вепрь ручной, Ванька. Как-то князь кабаниху с детенышами

загнал, всех перестрелял, а этого Никодим пожалел. Теперь собак, что на кабана ходят, натаскивает.

— Ой, как интересно! — обрадовался Роос.

Карета свернула в лес. Охотничий домик оказался двухэтажным зданием на массивном фундаменте. От крыльца отделилась крупная тень и через мгновение оказалась около кареты. Испуганные лошади встали. Дорогу им перегородило похожее на свинью чудовище — огромное, необычной раскраски и с громадными клыками.

— Это и есть вепрь! — сообщил Веригин.

— Very good! — Этнограф зацокал языком от восхищения.

— Ванька, на место! — Из дома спешил Никодим. — Молодец, молодец, хороший мальчик.

Чудовище повиляло хвостом и побежало обратно к дому.

— Здорово, Никодим!

— Добрый вечер, Павел Игнатьевич! Зачем пожаловали?

— Гости хотят на кабана посмотреть.

Никодим свистнул. Тут же Ванька прибежал обратно. Этнограф опасливо высунулся из кареты:

— А погладить его можно?

— Погладьте, не собака, не кусается. Если что не по нраву — клыками орудует. А я подумал, новости какие!

Веригин тоже вылез из кареты. Ручного кабана не каждый день увидишь! А Угаров не рискнул. Хоть и считал себя храбрецом, испугался. Слишком огромен и грозен был кабан. Роос чесал его за ухом — Ваньке это очень нравилось. Борзые, которых у Никодима на заимке жил не один десяток, весело бегали между деревьев.

— Ванька у меня дом охраняет, — похвастался егерь. — Умный, чужого к дому не подпустит.

— А мы на такого собирались идти? — уточнил Роос, а генерал перевел.

— Судя по следам — да, — ответил Никодим.

— А как же убить такое чудовище?

Генерал пояснил:

— На вепря можно и ночью ходить, когда он на поля пробирается, покушать. Только он осторожный! Видит плохо, зато за версту носом чует. Не там встанешь, унюхает и уйдет. А днем кабан спит. В такие чащобы забирается, что человеку туда и не пройти. Только собакам!

— Да он их клыками, как комаров, раскидает! — воскликнул Роос.

— Кабан умный, знает, что собаки сами по себе не бегают, только с человеком, поэтому на всякий случай убегает. На то охота и рассчитана. Заранее определяют полянку, куда кабан выскочит непременно, и ставят там цепь стрелков. Здесь главное, чтобы зверь не выскочил неожиданно. Все сметает на своем пути! Завидев врага, может прыгнуть и проткнуть клыками!

— А если упасть на землю?

— Копытами убьет.

У этнографа загорелись глаза:

— Может быть, завтра охоту устроим?

— Траур, — с грустью напомнил генерал. — Не до забав…

— Жаль!

— Ваше высокопревосходительство, — обратился к генералу Никодим, — дозвольте вопрос!

— Валяй, — разрешил генерал.

— Люди говорят, что князь не угорел, отравили его.

— Увы, это правда.

— Еще говорят, яд в шампанское подсыпали?

— И это правда.

— Ваше высокопревосходительство, у кого же рука поднялась?

— Как ни крути, получается, жена его отравила, больше некому, — с горечью сообщил Веригин. — Кинула яд в бутылку и ускакала, прихватив вексель! А к князю утром Настя зашла, вместе и выпили.