Старосветские убийцы
Шрифт:
— Она мужа должна похоронить, если, конечно, не сама убила, — ответил генерал.
Павел Игнатьевич решительно помотал головой и задал еще один вопрос:
— А я могу ехать обратно в имение Бергов? Дела, знаете ли. Тут рядом. Понадоблюсь, только свистните — вмиг прикачу.
— Вам, служанке и Пантелею Акимовичу можно вернуться в имение, — разрешил Терлецкий и повернулся к денщику генерала: — Уведешь ты арестованного, наконец?
— За что меня арестовали? — возмутился Тучин. — Я дал исчерпывающие показания: все утро был у пруда!
— Некогда, да и незачем, — ответил Федор Максимович. — Убийство Шулявского уже раскрыто, а остальные — нет.
— Можно я съезжу? — вызвался Денис. — Не верю, что Сашка убил. Давайте с кем-нибудь, коль мне не верите!
— Можно я? — спросил Роос. — Хочу прогуляться!
— Валяйте, — обрадовался Терлецкий. Хоть пару часов без Рооса!
Павел Игнатьевич тут же предложил:
— Поехали вместе! Заедем к Растоцким, потом завезете меня с Мари, после сюда вернетесь. Карета у Елизаветы Петровны хорошая, аглицкая!
— Решено, — обрадовался Денис.
Они дружно направились к выходу. Удовлетворенный Тучин тоже сдвинулся с места, за ним поспешил денщик.
Ямщик после удара в живот разогнулся с трудом.
— Будешь говорить? — спросил Киросиров.
— Господа, все свободны, — повторил Терлецкий.
Пришлось и остальным разойтись. Генерал вышел на крыльцо — давно мечтал покурить; слуги вспомнили про свои обязанности. Гости разошлись по комнатам.
— Ваше высокопревосходительство, — остановил Веригина Терлецкий. — Арестованных теперь двое: Тучин и ямщик-поджигатель. Справится денщик?
— Я дворянин! — Тучин замер на полдороге. — Вместе с холопом сидеть не буду.
— Николай, ты Тучина охраняй, а ты, Петька, — обратился генерал к денщику, — ямщика. Если жив останется.
Сомнения Веригина имели основания — для пущей острастки Киросиров ударил теперь того в глаз.
— Угомонитесь, урядник! — прервал экзекуцию Терлецкий и сам обратился к ямщику: — Вот что, любезный. Поляк сознался, что приказал сжечь мост, его слуга признание подтвердил. Будешь запираться, до конца жизни с каторги не выберешься. Сознаешься — лет пять всего просидишь. Выбирай!
— На всю жизнь из-за моста? — не поверил ямщик.
— А ты как хотел? Мост казенный, преступление государственное.
— Сознаюсь! — Ямщик плюхнулся на колени. — Я поджег, барин. Бес попутал.
— Подробнее.
— Поляка месяц назад возил. Он с Берг хотел повидаться, а она от ворот поворот ему. Расстроился поляк, а я объяснил: барыня замуж выходит, честь бережет, с чужим мужчиной не может встречаться. Он и спрашивает: «За кого замуж?» — «За князя Северского». Призадумался, потом говорит: «Попасть мне на ту свадьбу надо». Я идею и подал — подожгу мост, а вы под видом путника и нагрянете. Бес меня попутал.
— В церковь почаще
— Уводи, все ясно, — приказал урядник денщику. — Запри в подвале.
— Учитесь, Киросиров, — наставительно произнес Федор Максимович. — Две минуты — и никакого мордобоя.
Урядник на слова Терлецкого обиделся и сорвал злость на смотрителе. Тот не уезжал, ждал — вдруг понадобится?
— Это ты виноват! Смотреть за ямщиками надо!
Киросиров замахнулся, но опытный Сочин неожиданно бухнулся на колени; рука урядника просвистела в воздухе, он потерял равновесие и чуть сам не упал.
— Киросиров, успокойтесь, наконец! — рявкнул Терлецкий. — Сочин, свободен.
— Спасибо, батюшка! — Старый солдат поспешил ретироваться.
Федор Максимович остался один на один с урядником.
— Поделитесь-ка лучше своими мыслями, — попросил Терлецкий задушевно. — Попали мы, как кур в ощип! Думаю, пора полицмейстера из Смоленска вызывать.
— Зачем? — удивился Киросиров. — Два преступления раскрыты: поджог моста и убийство поляка. Виновные пойманы. Исправники приедут — в тюрьму отвезут. А насчет князя и Насти не бойтесь — я протокол вскрытия порву и выброшу. Кто такой Тоннер? Может, в Петербурге он шишка, а у нас — кочерыжка. Угорели, и точка!
— А княгиня где?
— Да хоть где! Если сбежала — скатертью дорога. Прибежит — допросим.
Терлецкий снова почесал залысину. Надо посоветоваться с доктором. Бриллианты, вексель, цианистый калий… Голова идет кругом!
Глава семнадцатая
— Ты кто такой? — Дверь кареты пред Павлом Игнатьевичем распахнул незнакомый человек.
— Савелий, старший конюх их сиятельств.
— А где Ерофей?
— Заболел, — коротко ответил Савелий.
— Чем? Доктор осмотрел?
— А чего смотреть? Всю морду раздуло! Свинка! Пусть полежит, неча людей заражать! Мы ему не чужие — к моей Глашке свататься вздумал.
— А ну зови-ка жениха!
На крыльце генерал курил трубочку. Воспользовавшись задержкой, к нему подошел Роос.
— Генерал, а почему вы не хотите поехать с нами? Погода хорошая, самое время прогуляться! — Этнограф хотел послушать еще генеральских баек.
Веригин натуру имел деятельную, сидеть на месте не любил. А вечер предстоял скучный. Литию слушать неинтересно, валяться в кровати глупо, а уехать не разрешают.
— Пожалуй, прокачусь, — внезапно решил Веригин, чем озадачил Павла Игнатьевича. Посадить генерала было некуда. Выручил Пантелей.
— Тогда я здесь заночую, все одно завтра приезжать. — Хоть и не любил купец князя Василия, но считал себя обязанным проводить последнего из Северских в последний путь.
Савелий привел Ерошку. И впрямь щека раздута!
— Ну что, жених? — спросил Павел Игнатьевич. — Заболел, говоришь?
Держась ладонью за щеку, Ерошка что-то промычал.
— Опять свинкой?