Статуя сексуальной свободы
Шрифт:
— Думаешь, этого хватит? — язвительно спросил Серый. — За тридцать два пятьдесят, небось, даже нищая побирушка не согласится! Это ж меньше одного евро!
— А мы валютную брать не будем, — пробормотал Жека. — Мы люди не гордые, нам и кто попроще сойдет.
Он встал на цыпочки и вперился взглядом в темное пятно, смутно вырисовывающееся на фоне серой стены гастронома. Там явно прятался человек.
— Как думаешь, это баба? — с надеждой спросил Серый.
— Может, баба, может, мужик…
— Пошли! — воспрянув духом, скомандовал Серый и первый орлом слетел
— Не, я с мужиком не хочу! — заволновался Жека.
— Ты че, чувак? — Серый остановился и покрутил у виска карусельку из башмачной пары. — Если это мужик, мы его как мужики мужика раскрутим на бабки на бабу!
— Типа, ограбим?
Довольно сложный словесный пассаж, отягощенный неизящным каламбуром, Жека чудесным образом понял без дополнительных пояснений. Право, учительница русского языка напрасно поспешила записать Крохина и Голенко в полные лингвистические бездари!
— Че сразу — ограбим? Подойдем, стрельнем сигаретку, ну, и пообщаемся!
— Я не курю, — напомнил Жека.
— Правильно, курить — здоровью вредить. То ли дело — здоровый секс! Вперед, благородные разбойники! — Серый пугающе захохотал, баскетбольным пасом перебросил Жеке свои оклунки и бодро зашлепал по лужам, совершенно не замечая холода.
— Ну, хватит уже! Давай заканчивай! Я домой хочу! — переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо взывал к своему псу капитан Кулебякин. — Шевелись, с-собака!
Барклай не обращал на слова хозяина ни малейшего внимания. Невежливо повернувшись к Денису задом, он пригнул голову к земле и с большой увлеченностью что-то там обнюхивал.
— А ну, брось это! — на всякий случай велел Денис.
Он хотел обойти бассета, чтобы взглянуть на предмет его подозрительного интереса, но влип ногой в густую грязь разбитой машинами колеи, охнул и выругался.
Не предполагая затягивать вечернюю прогулку, капитан Кулебякин выскочил из дома налегке, в спортивных штанах, полукедах и легкой ветровке без капюшона, а Барклая нелегкая понесла с благоустроенного двора на продуваемый ветрами пустырь за гаражным кооперативом.
Было холодно, ветрено, начал накрапывать противный мелкий дождик. Денис по щиколотку измазал ноги в грязи, весь продрог и мечтал только о том, чтобы поскорее вернуться домой и залезть в горячую ванну, предварительно зашвырнув изгаженные полукеды в мусорное ведро. Однако бассет, на котором не было вообще никакой одежды и обуви, ни малейшего недовольствия метеоусловиями не выказывал и отвращения к замусоренной территории не проявлял. Наоборот, он плотно уткнулся носом в какой-то обрывок полиэтилена и сопел над ним, как закипающий чайник.
— Фу! А ну, пошел! — Денис чистым башмаком подпихнул застопорившегося пса и вынудил его отступить от увлекательной дряни. — Домой, Барклай! Живо!
Пес сокрушенно вздохнул и неохотно, ничуть не живо, потрусил в сторону дома.
— Топай, Барклаха, топай! Вечно ты копаешься, как полумертвая бабка! — довольный одержанной победой, прикрикнул на любимца повеселевший Денис.
В этот момент впереди,
Бравый милицейский капитан Кулебякин относился к древним старушкам с боязливым уважением, отводя им в иерархии всех родов войск почетное место партизанского засадного полка, способного ринуться в бой спонтанно, не дожидаясь сигнала и в непредсказуемом направлении. Он по опыту знал, что старенькие бабушки — это граждане с высочайшей бдительностью и активнейшей жизненной позицией, и никогда не проходил без поклона мимо дежурящих на лавочке во дворе представителей великой армии пенсионеров. Разглядев отирающую стену гастронома старушонку, он приветливо улыбнулся и уже открыл рот, чтобы медовым голосом промолвить что-нибудь вроде «Добренький вам вечерочек, бабулечка!», когда его отвлекло подозрительное шуршание в близких кустах. Машинально оглянувшись, Денис увидел саблевидный хвост своего бассета, исчезающего в зарослях, и понял, что пес решил сменить направление движения, не посоветовавшись с хозяином.
— Куда?! — гаркнул он. — Стой! А ну, вернись!
Крупный пес с пугающим треском проскакал под кустами и вынырнул метрах в пяти от Дениса, наблюдающего за питомцем с растущим возмущением. Оскальзываясь в грязи и купая в грязных лужах длинные бархатные уши, Барклай трусцой пересек ухабистый пролесок, вернулся на пустырь и снова уткнулся носом в припорошенный белой пылью клочок полиэтилена.
— Вот дурень! — капитан Кулебякин плюнул себе под ноги и зашагал вслед за беглым бассетом.
Внезапно из-за темной кружевной стены поредевших кустиков навстречу Денису выскочил рослый парень в распахнутой куртке на голое тело. Лицо у него было красное, потное, глаза безумные, босые пятки звучно чавкали по грязюке.
— Ты кто? — изумленно спросил Денис.
— Я Робин Гуд из Шервудского леса! Йо-хо-хо! — проревел парень и на бегу подпрыгнул, картинно всплеснув на ветру широко раскинутыми полами куртки.
Из-за кустов, величаво поименованных Шервудским лесом, послышался демонический хохот, и на дорогу боком вывалился второй лесной рыцарь. Этот был с ног до головы одет и к тому же прижимал к груди ворох тряпок, из которого выпирали тупые морды растоптанных зимних сапог.
При виде нормально одетого человека с охапкой чужого барахла Денис мгновенно нашел единственное правдоподобное объяснение: очевидно, имел место банальный ночной грабеж. Жертвой разбойного нападения, похоже, стал душевно— больной человек, от пережитого потрясения помешавшийся окончательно.
Не раздумывая ни секунды, капитан Кулебякин вступил в игру в наиболее подходящей ему героической роли. Качнувшись в сторону, он решительно преградил дорогу второму бегуну с классическим милицейским приказом: