Статуя сексуальной свободы
Шрифт:
— Ой! Что это? — озадачилась я, взглянув на его приобретение.
Зямино «чудо» походило одновременно и на гигантский древесный гриб, и на огромного полупрозрачного слизня. Штуковина была сделана из упругой желеобразной массы изумрудного цвета. Такой, знаете ли, скользкий зеленый горб с двумя рядами глубоких дырок вдоль воображаемого хребта. Настоящий инопланетный монстр.
— Шикарный аппарат, да? — Зяма прямо-таки лучился самодовольством. — Я купил его в магазине удивительных подарков. Вообще-то это просто телефон, вполне стандартная модель с определителем номера, но какой дизайн! Обалдеть!
— Что-то я не вижу тут ни диска, ни кнопочек, — заметила я, мысленно согласившись с невысокой оценкой душевного здоровья создателя прибора.
На мой взгляд, этот японский чудак запросто мог подрабатывать бутафором в Голливуде, на съемочной площадке очередного фильма космических ужасов.
— А трубку ты видишь? — братишка хитро улыбнулся.
— Трубку? — я со всех сторон оглядела зеленого слизня, осмелилась даже его потрогать и обнаружила, что на ощупь он вовсе не такой противный, каким кажется. — Может, в роли трубки выступает вот этот голый хвост?
— Угадала. — Зяму несколько расстроила моя сообразительность. — А кнопки в дырочках утоплены.
— А где же прячется обещанный определитель номера? — выдернув из пластиковой плоти чудо-аппарата обыкновенную отвертку, спросил папуля.
— Тут, — Зяма фамильярно шлепнул телефонизированного слизня по тому месту, где у живого существа земного происхождения была бы голова. — Когда номер определится, цифры искристо высветятся красненьким, как лазерные лучи в толще воды. Очень красиво!
Тут я вспомнила о толще ароматизированной воды, которая уже остывала в ожидании меня, и поспешила в ванную.
Папуля закончил установку телефона. Зяма под предлогом необходимости проверить новый аппарат в условиях затяжного трепа уже собрался позвонить какой-то своей даме, но ему не повезло. Телефон ожил сам, и тест-драйв выпал на долю мамули. Некий бесцеремонный товарищ из редакции газеты «Теленеделя» пожелал срочно проинтервьюировать госпожу Кузнецову в режиме удаленного доступа.
Я бы на месте госпожи Кузнецовой-старшей послала невоспитанного нахала в библиотеку — читать поучительную книжку «Правила хорошего тона», но мамуля не рискнула обижать представителя прессы. В последнее время наша писательница была сверх меры озабочена тем, каким видится ее светлый образ широкой общественности. Поэтому в общении с настырным газетчиком мамуля проявила похвальную демократичность и подкупающее дружелюбие. Она самым добросовестным образом ответила корреспонденту на все его вопросы, включая совершенно дурацкие. Тихо лежа в ванне, я сквозь дверь слышала, как она говорит:
— Часто ли я пользуюсь общественным транспортом? Честно говоря, очень редко. В последний раз я каталась в вагончике… дай бог памяти… ага, минувшим летом, в Сочи! Правда, вагончик был подвесной… Это считается общественным транспортом или нет? Вообще-то я обычно на машине езжу.
Тут корреспондент, очевидно, поинтересовался, какая у мамули машина, и она гордо ответила:
— У нас иномарка, настоящий «Форд»!
А потом, видно, уловила подтекст вопросиков, испугалась, что в газете напишут, будто писательница Бася Кузнецова капризная великосветская фифа, и срочно дополнила ответы так, чтобы стать ближе к простому народу:
—
Тон у нее сделался столь жалобный, что я сразу же вспомнила дедушку с рахитом и плоскостопием, которым давеча интересовалась кроссвордистка бабуля, и ехидно-дурашливо напела в подражание солисту группы «Ногу свело!»:
— По-мо-ги-те, люди бедные! Го-ло-да-ем и скитаемся!
Лучше бы молчала! Мамуля, услышав мое язвительное завывание, нашла новое доказательство того, что мы, звездное семейство Кузнецовых, люди простые, незатейливые, без всяких претензий.
— А вот Дюша, дочка моя, постоянно пользуется общественным транспортом! — обрадованно сообщила она газетчику. — И на работу, и с работы ездит исключительно на троллейбусе, а куда поближе и вовсе пешком ходит, она у нас девочка скромная, не избалованная, спартанского воспитания.
Чтобы не слышать, как меня унижают, я с головой погрузилась в воду, а когда вынырнула — мамуля уже прощалась с телефонным собеседником, горячо желая ему всех благ вообще и успеха в написании данного конкретного материала в частности. Я предвидела, что мой собственный образ в грядущей газетной статье будет бледным и невыразительным, как лицо монашенки, отказавшейся в числе прочих мирских радостей от декоративной косметики.
Возможно, именно поэтому перед походом к Денису я накрасилась чуть более ярко и броско, чем следовало. Впрочем, алая губная помада великолепно сочеталась с пламенным шелком моего нового белья. Ради пущего сюрприза я замаскировала эту многообещающую красоту потертыми джинсиками и шерстяной кофточкой в высшей степени скромного коричневого цвета. Посмотрела на себя в зеркало и усмехнулась. Право, можно было пожалеть, что в таком виде меня не созерцает фотокор «Теленедели»! Он мог бы сделать для иллюстрации готовящейся статьи снимок-другой живого воплощения нашей фамильной скромности!
Впрочем, Зяму моя маскировка не обманула. Он выглянул в прихожую, когда я раскапывала в обувнице стилистически подходящие онучи на смену кокетливым домашним тапочкам с оторочкой из лебяжьего пуха. Острым глазом художника братец заметил мои старательно нарисованные рубиновые уста и сделал совершенно правильный вывод:
— Моя краснокожая сестра закапывает топор войны и идет курить трубку мира?
— Есть возражения? — с легкой враждебностью спросила я, привычно глотая обиду.
Мамуля, сподобившаяся назвать меня Индией, при всей своей писательской фантазии не представляла, на какие муки она обрекает дочурку.
— У меня-то против курения возражений нет, а вот у Минздрава…
Я замахнулась тапкой, и смеющийся Зяма поспешил спрятаться за дверью. Я обула кроссовки попроще и пошла на восьмой этаж осчастливливать Кулебякина. Однако напрасно я стучала в дверь условным стуком, звонила условным звоном и кричала условным криком: «Откройте, милиция!» Милиция в лице капитана Кулебякина никак себя не проявляла. Не проявляла себя и милицейская собака редкой для четвероногих сотрудников МВД породы бассет-хаунд. При этом я видела, что в квартире горит свет, и слышала, как шизоидно бормочет работающий телевизор. По всей видимости, Денис и Барклай ненадолго удалились из дома на дежурную вечернюю прогулку.
Диверсант. Дилогия
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
