Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
Но женщина мужчине не соперник. Женщина - это то, что остается, когда хозяин уходит… не властная, но всевластная.
Феодора засмеялась, счастливая неизвестно отчего. Она поцеловала свои руки и простерла их навстречу ветру.
– Я тебя слышу! – крикнула она; и горное эхо повторило ее отклик, дважды, трижды, многажды.
Потом Феодора ощутила, что заболела спина: рассеянно потерла ее.
“А если бы Дарий не вмешался – сейчас я вынашивала бы третьего ребенка Фомы, и была бы, наверное, все еще с ним!” - изумленно подумала московитка.
Отворилась дверь дома, и показался Валент: несмотря на убогость их временного пристанища, младший Аммоний вернул себе прежний лоск и стал еще краше. Коротко подстриженная черная борода подчеркивала мощную и гордую линию челюсти – Валент не отращивал ее так густо, чтобы выглядеть совершенно по-азиатски, зато волосы отпустил еще длиннее. В своих турецких вышитых рубашках, открывавших грудь, и греческих платьях, обнажавших руки и плечи, Валент был изумительно хорош.
Подойдя к своей пленнице, Валент обнял ее и поцеловал, приподняв ее лицо; у нее ноги подкосились от нахлынувшего желания.
Валент увидел, как затуманились карие глаза, и не стал тратить время на разговоры.
– Пойдем, - прошептал он, подхватывая московитку на руки. Он унес ее в дом.
Спустя долгое время, - минуты или часы пробежали, они не замечали, - Валент спросил: они лежали обнявшись на широкой кровати, застеленной грубым, но свежим бельем:
– Ты счастлива со мной?
– Сейчас – да, - сказала Феодора, улыбаясь.
Могучая рука, обнимавшая ее, окаменела.
– Сейчас?..
Валент повернул ее голову.
– Что значит сейчас?
Феодора увидела дикий блеск в черных глазах и вспомнила, что перед ней не Фома. С Валентом нельзя шутить о том, о чем можно было с тем, первым, мужем!
– Никто не может знать, что будет с нами завтра, - шепотом ответила Феодора: она погладила и поцеловала широкую загорелую грудь любовника, и он смягчился; обнял ее крепче.
– Здесь тебя не найдут еще очень долго, как бы ни старались. Даже сам Мехмед, - сказал Валент. – Султан совсем не знает этих мест, хотя у него несметная сила! А у ваших…
– Турки могут найти меня с детьми и случайно, - сказала Феодора, нахмурившись и пошевельнувшись. – И тогда уже будет неважно, Мехмед или нет! Ты сам понимаешь!
Валент погладил ее по обнаженной спине, потом руки спустились ниже. Он улыбнулся.
– Я тебя никому не отдам! Теперь – и подавно!
Феодора прислушалась к своему чреву: снаружи еще ничего не было заметно, но сомнений уже не осталось.
– И турки придут – договоришься? – усмехнулась она.
У Валента желваки заиграли на скулах.
– Договорюсь.
Она молчала, лежа в его руках, сцепивщихся вокруг ее стана.
– Я хочу еще раз повидать его, - вдруг сказала московитка. – Город. Константинополь.
Валент поцеловал ее.
– Может, мы еще приедем в Город вместе, - сказал он. – Когда туда войдет Мехмед. Тогда уже нечего будет ждать
Феодора широко раскрыла глаза.
– Я тебя не обманываю, - мрачно сказал ее новый муж: такой же незаконный, как и первый. – Думаю, ты тоже себе не лжешь. Счет идет на месяцы, едва ли на годы! Меня считают изменником у вас, - тут его челюсть напряглась, ноздри раздулись, - но кто-то же должен стать изменником, чтобы остаться в живых! Скоро это слово потеряет свое значение: не останется и памяти о том, что я предал.
Он улыбнулся.
– Живая собака лучше мертвого льва.*
Феодора на миг похолодела в жарких объятиях. Валент тоже словно бы остыл после любви; он выпустил ее и сел к ней спиной, запахиваясь в широкий халат.
– Я молюсь о ней, - неожиданно сказала Феодора. Валент не шевельнулся, не изменил положения – но она видела, что младший Аммоний слышал и понял.
– Молись, - наконец сказал любовник. – Это ей очень нужно: и чем дальше, тем больше!
Наступал 1452 год от Рождества Христова.
* Экклезиаст.
========== Глава 82 ==========
– Эта подвеска принадлежала еще деду моего деда, - сказал Валент, любовно погладив острые лучи и рога золотой звезды, которая принесла московской рабыне столько счастья и горя. – Очень старинная вещь, и очень ценная!
Феодора прикрыла свой амулет ладонью: как будто это было единственное, что принадлежало ей в этом месте. Она знала, что Валент не силен в истории и не слишком ею интересуется, в отличие от Метаксии и ее брата, - ему недоставало образования в сравнении с ними; а может, он просто был гораздо более искусный притворщик?
Хотя, наверное, нет – Валенту помогал большой житейский опыт и беспорядочные знания, схваченные то тут, то там. Леонард Флатанелос был, конечно, гораздо образованнее, при такой же смелости; и мог бы, несомненно, беседовать с нею часами… Хотя как может она жаловаться – еще пять лет тому назад ученым для нее был всякий, кто знал грамоту!
Но что же Валент искал в доме Кассандры? Впрочем – мало ли там может быть сокровищ, о которых она не имеет понятия…
– Я скоро уеду, - сказал вдруг ей новый муж, одной рукой обняв московитку, а другой погладив ее живот, начавший округляться. Он нахмурился и прибавил:
– Ненадолго.
– Ненадолго? – переспросила Феодора.
Может, пристраивать дочерей в чей-нибудь гарем? Но что она может сделать, если и так?
Валент, конечно, уже отлучался – но не больше, чем на сутки-двое; порою пропадал на охоте, с которой всякий раз приносил хорошую добычу. Он стрелял и птиц, и ходил на крупного зверя. Они и кормились наполовину дичью – которую добывали стрелой или копьем сам хозяин или его люди.
Валент уезжал из дому и по другим делам, о которых ничего не говорил ей: да ей и не хотелось знать…