Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
Вначале, когда она оставалась одна, Феодору посещали мысли о побеге; но, порыскав вокруг дома, улизнув от своей своей охраны, она вскоре поняла, что это безнадежные мысли. Кругом вздымались горы, которым она и названия не знала – а хозяин не спешил ее просвещать; любой самовольный шаг мог отдать ее в руки турок или разбойников, рядом с которыми Валент показался бы святым. В доме был совсем небольшой запас пищи – еду, кроме дичи, привозили азиаты Валента; они же и стерегли дом и окрестности незаметно для пленницы. Нет, нет – попытаться
Валент улыбался, пристально наблюдая за пленницей; казалось, он читал ее мысли, точно легчайшие тени, бродившие по ее лицу.
– Не бойся, - сказал он. – Тебя и детей будут надежно охранять.
Феодора потупилась, поиграла со своей косой.
– Куда ты уезжаешь? – спросила она.
– В Константинополь, - ответил муж. – На несколько недель.
Феодора кивнула. Конечно, повторялась история с Фомой, - Валент уезжал на переговоры с каким-то врагом, и еще не доехав до места, мог десять раз погибнуть…
Валент вдруг подхватил ее на руки и сел на каменную скамью, взяв пленницу на колени.
– Тебе привезти что-нибудь?
Феодора нахмурилась, посмотрев любовнику в лицо, - нет, он нисколько не шутил. Город беззастенчиво грабили еще до прихода победителей!
– Привези, - с тяжелым вздохом ответила московитка, прижавшись к плечу Валента. – Достань мне книг, если можешь, и бумаги!
– Я все могу, - сказал Валент.
Он помолчал.
– А зачем тебе бумага? Кому ты собралась писать?
Он смотрел на нее, слегка сощурив глаза, - точно наблюдая за добычей, которая в любой миг могла ускользнуть. Он словно забывал о ее положении – и о том, кем они стали друг другу! Такие мужчины не могли без того, чтобы не стеречь кого-нибудь и не ломать чье-нибудь сопротивление!
– Я буду писать для себя, - устало улыбнувшись, сказала Феодора. – Размышления.
Валент поднял брови – потом кивнул.
– Хорошо, я привезу тебе много книг и бумаги.
“Он сейчас мог бы зайти в библиотеку Большого дворца и ограбить ее – и кто бы его остановил? Кому еще есть до нее дело?..”
– Расскажи мне, что творится в Городе, - попросила пленница, смутно надеясь, что услышит наконец о Леонарде Флатанелосе. Хотя что ей в нем теперь – а ему в ней? Она уже носит ребенка своего похитителя: а это цепи, от которых женщине никогда не освободиться.
– Расскажу, - пообещал Валент без улыбки. Теперь Феодора не пыталась – и не могла бы скрыть своих мыслей. Но он не беспокоился в действительности: она стала его, и делу конец!
Валент еще раз поцеловал пленницу, словно бы уже бродя мыслью где-то далеко, - а потом спустил ее с колен и, рассеянно погладив по щеке, ушел. Собираться в дорогу.
Феодора села назад на скамью и задумалась, подперев рукой щеку. Другой рукой она поглаживала живот – то собирая в кулаке складки шерстяной туники и шаровар, то отпуская.
Она уже пятый месяц не слышала ничего о Феофано
Несомненно, предстоит – как она теперь посмотрит в глаза Фоме; если еще увидит его! Впрочем, может, ей повезет и его убьют раньше…
И Феофано, соль ее жизни, соль земли, - как там она? Может, царица амазонок уже погибла?
“Нет, она должна быть жива, я чувствую… Мы взываем друг к другу непрестанно, и говорим мыслью и сердцем во снах: иначе я не смогла бы жить…”
Феодора встала со скамьи и пошла по узкой извилистой тропинке в дом, среди терновника, цеплявшегося за ее штаны и юбку. Ей сейчас хотелось побыть с детьми, самой живой памятью о прошлом, – покатать их на лошадях под охраной Леонида, Теокла или других своих воинов: Валент этого не запрещал.
Когда Валент уезжал, Феодора одна последовала за ним до того места, где его ждали лошади и охрана, - со своей остальной семьей он простился еще в доме. Вард не боялся Валента, но и не желал сходиться с ним, дичился, не говоря о сестре; и Феодору это почему-то радовало…
Когда ее похититель садился на коня, она вдруг схватила лошадь под уздцы, точно захотела удержать этого неукротимого всадника. Вдруг ее пронизала тоска при мысли о том, что он может погибнуть: не страх за себя и детей, а тоска о нем, как о самом дорогом человеке!
Валент неожиданно склонился к ней и порывисто поднял к себе в седло. Должно быть, все увидел на ее лице. Феодора обхватила его за шею и всхлипнула.
– Не плачь, малышка, - он ласково утер ее слезы. – Я вернусь!
– Возьми меня с собой! – неожиданно вырвалось у нее; Валент изогнул черную четкую бровь, и изумленная усмешка раздвинула губы под черными усами. Но он не засмеялся над ней. Наверное, понял ее неудержимое стремление к свободе, самую высокую детскую мечту!
– Там слишком опасно, - мягко сказал младший Аммоний; они крепко обнялись и поцеловались, потом он спустил жену на землю.
– Я буду скучать, - сказала она, сглатывая слезы.
Валент ласково кивнул.
– Я вернусь, моя царевна!
Потом он взглянул на своих людей, и словно бы тотчас забыл о ней – мужчина, выезжающий навстречу опасности!
Всадники хлестнули коней и с гиканьем сорвались с места; только тени их, казалось, остались там, где они только что прощались с хозяйкой.
Феодора погладила рукой воздух – и опустилась на колени, спрятав лицо в ладонях.
Она плакала долго, обильно – о Валенте, о Фоме, о Феофано, о всей своей жизни. Но когда успокоилась, смогла улыбнуться.