Стекло и дерево
Шрифт:
Рим ничего не успел понять, как Эвелина чмокнула его в щёку.
Для этого ей пришлось вытянуться на носочках и прижаться грудью к руке партнёра. Рим ощутил всем телом волнующее движение груди девушки, когда она глубоко вдохнула. Его голова закружилась безо всякого алкоголя, Рим опустил глаза. Эвелина прикрыла веки, слегка вытянула алые губы и склонила голову.
Как поступают в таких случаях?
Влюблённым не нужно никаких специальных ритуалов, они просто целуются. Давно знакомые дурачатся и чмокают друг друга в лоб, либо в подбородок, а
Пауза затянулась.
Наконец все мысли ушли из головы, не мешая отдаться чувству. Рим почему-то тоже закрыл глаза и встретился с губами Эвелины, ощутив приятную упругость. Эвелина чуть приоткрыла рот, Рим взял её за затылок, утонув ладонью в пахнущих младенцем локонах, привлёк поближе.
– Бринь-бом! Бринь-бом!! Бринь-бом!!!
Резкий звук звонка входной двери: словно током ударил обоих. Эвелина от неожиданности уронила фужер на пол, но не отпрянула от Любимова. Рим вздрогнул и немедленно освободил Эвелину от объятий – поцелуй завершить не удалось. Они встретились глазами. Испуг ещё не коснулся зрачков, былая неловкость исчезла без следа. Они прочли в глазах друг друга заговорщицкое посвящение в тайну – после такого брудершафта невозможно не подружиться!
– Приехала бабушка, – тихо сказала Эвелина. Впервые внучка не порадовалась приезду Олимпиады Самсоновны. Эвелина пошла открывать дверь.
Рим подобрал обломки стекла, или хрусталя, воровато сунул их в какую-то кастрюльку, ополоснул свой фужер и поставил на место, а бутылку поставил в угол, прикрыв её мусорным пакетом.
Когда вошла бабушка, она заметила молодого человека, сидящего за столом перед чашкой с остывшим кофе.
– Знакомься, бабушка! Это Рим! – представила гостя Эвелина и, обернувшись, продолжила: – А это моя любимая бабушка – Олимпиада Самсоновна!
– Очень приятно.
– Очень, – эхом отозвалась бабушка. – А что делает молодой человек, у нас дома, в столь ранний час?
– Он только что зашёл.
– В этом я не сомневаюсь, Линочка, – в голосе бабушки появились нотки миролюбия. – А кто вы?
– Я? В каком смысле?
– В прямом! Чем занимаетесь, или как теперь принято говорить: Чем зарабатываете на жизнь?
– Бабушка! Разве это важно?
– Слушай, молодой человек, – назидательно сказала бабушка. – Мне уже много лет, поэтому я вправе спросить тебя, а ты должен ответить!
Вот это старушона! Что там, в сравнении с нею Карина Львовна!
А ведь он не пил с Олимпиадой Самсоновной на брудершафт! Но портить отношения с первой встречи, (Рим подспудно предчувствовал возможность дальнейшего общения), не хотелось.
– Я вас очень хорошо понимаю, – сказал Рим миролюбиво и почтительно.
– Вот тогда, будь добр, скажи: «Кто ты есть»?
– Бабушка! Он ведь сказал, что зовут его Рим!
– Не вмешивайся, дорогая!
– Я могу ответить на любые ваши вопросы, – Рим мысленно надел на себя белый халат – теперь перед ним была просто пациентка.
– Хм! Да ещё ни одного ответа я не услышала! Давай, внятно и по порядку! Кем работаешь?
– Врачом.
Бабушка молча ждала продолжения.
– Врачом-психиатром.
– Ясно, ясно, – протянула Олимпиада Самсоновна. – Зашёл, конечно, для контроля?
– Да, бабушка!
– Выйди, пожалуйста, Линочка! – властно приказала бабушка. – Я хочу переговорить с эскулапом с глазу на глаз!
– Я никуда не пойду! – взорвалась Лиина. – Почему ты оскорбляешь гостя? И по какому праву станешь тут вести беседы, один на один?
– По праву твоей родной бабушки! Эскулап – это не оскорбление, а нарицательное имя врачей! Выйди ненадолго, – Олимпиада Самсоновна приоткрыла дверь, – ничего страшного с твоим Римом не произойдёт.
– Обещаешь, что не станешь оскорблять?
– Обещаю, обещаю, голубушка! – бабушка настойчиво прикрыла дверь за Лииной. – Значит, врач?
– Врач.
– И, всё?
– А что вы имеете в виду? – вежливо спросил Рим.
– Хватит дурака валять! – бабушка стукнула кулаком по столу. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Если просто врач, то почему – Рим?
– Вам кажется странным моё имя?
– Ты идиот, или только притворяешься? Врача сроду никто не называет так!
– Почему же? У нас есть и Марат, и Спартак, – попробовал возразить Рим.
– Да вы там все, немного чокнутые! – парировала Олимпиада Самсоновна. – Их так и зовут: Марат! Спартак! – как собак?
– Почему же, – улыбнулся Рим.
– У них нет отчеств?
– Конечно же, есть.
– Тогда объясни – мне, старой дуре, почему ты Рим? Просто Рим!
– Ваша внучка, Олимпиада Самсоновна, назвала меня так из вежливости, уважения к вам, если хотите.
– Не хочу! Не хочу! Если ты её врач, то и должен быть, соответственно! То есть Римом: Петровичем, Афанасьевичем, Спартаковичем, Маратовичем, наконец! – едва не задохнулась от негодования бабушка.
– Но я ведь не ваш врач, поэтому чтобы обратиться ко мне вам достаточно одного имени!
– Это ты своим дурачкам, там, в психушке, рассказывай! – Олимпиада Самсоновна подскочила и ухватила Рима за плечи. – Говори прямо: Спал с моей внучкой?
Рим поперхнулся. Самообладание на миг покинуло его.
– Нет, – твёрдо ответил он.
– Но хотел бы этого? – не унималась старуха.
Рим поглядел ей в глаза – вполне осмысленное выражение.
Может, её беспардонность является издержкой профессиональной вредности?
– Вы работали учительницей?
– Задаю вопросы я!
– Значит, следователем, – спокойно заключил Рим. Злость исчезла. Бабушка не страдает шизофренией, стало быть, за наследственность Эвелины можно не опасаться, – тогда я отвечу вам так: Гражданин начальник, без адвоката отвечать на вопрос не стану!