Степан Эрьзя
Шрифт:
— Черт возьми, это ты во всем виноват, затащил меня в эту дыру! — ругался он.— С таким же успехом мы могли бы напиться и в городе.
К ним подошли девушки-официантки, уже собравшиеся уходить домой, и затараторили что-то на испанском, обращаясь больше к Любкину: он все время шутил и разговаривал с ними в ресторане.
— Послушай, господин Эрьзя, они предлагают нам пойти с ними, если мы хорошо заплатим за ночлег.
— Ну и пусть ведут, не мокнуть же под дождем до утра, — согласился Степан.
Пить ему больше не хотелось, он хотел только спать. Увидев
— Ну кто поверит, что сеньор не веселился всю ночь? — встретила его Недда, когда Степан добрался до своего пристанища.
Он был очень зол и не в духе.
— Ежели еще хоть раз здесь появится этот сукин сын, скажи, что меня нет дома, — он имел в виду Любкина. Переодевшись, Степан поспешил к своей работе, жалея вчерашний потерянный день. Несмотря на беспокойно проведенную ночь и сильную головную боль после выпивки, он не позволил себе ни часа отдыха...
И президент, и его министры остались довольны портретом. Он был установлен в приемном зале дворца на высоком постаменте в одной из ниш внутренней стены, против больших окон, выходящих на площадь Двадцать пятого мая. За портрет скульптор получил высокий гонорар и стал частым гостем во дворце, хотя его никогда не привлекали эти шумные собрания и приемы. Куда лучше, чем в блестящих залах президентского дворца, среди людей, сверкающих звездами мундиров и парадных фраков, он чувствовал себя в своей тихой и невзрачной мастерской. «Вот сюда бы сейчас Лию,— думал он,— уж она бы почувствовала себя в желанной стихии».
Степану казалось, что они еще могут помириться: ведь поссорились из-за ничего. При всем своем вспыльчивом характере, Лия женщина неплохая. Конечно, первого шага к примирению она никогда не сделает, но отчего бы не сделать его ему. Ведь прожитых с ней лет, хоть и немного, все равно так просто не вычеркнешь из жизни. Он вынужден был признать, что после ее отъезда ему стало чего-то недоставать. Все-таки она была дорога ему. И Степан написал Лие письмо с просьбой приехать к нему, в нем он признался, что ему трудно без нее и обещал устроить их будущую жизнь так, как она того захочет, обещал окружить ее вниманием и любовью... И это не было минутной слабостью: ему на самом деле был необходим близкий человек и толковый помощник. Из галереи Мюллера уже сообщили о намеченной выставке его работ в следующем году. Предстоит столько бестолковой беготни и суеты, а ему надо работать, для него дорог каждый день...
Недда никогда не говорила скульптору о посещениях Любкина, всякий раз прогоняя его. Но однажды случилось так, что, отправляясь на базар за продуктами, она забыла запереть ворота, и Любкин беспрепятственно прошел к скульптору.
— Ну и собаку же ты поставил у своих ворот, господин Эрьзя!
— Она оберегает мой покой, — ответил скульптор, нисколько не обрадовавшись приходу Любкина.
— Кому-нибудь другому рассказывай эти сказки, только не мне. Знаем мы этих сторожей в юбках.
— Чего ты от меня хочешь? В ресторан я с тобой все равно не пойду.
— Напиться,
— Никогда не слышал о них. Они что, художники?
— Эх ты, святая простота. Это — миллионеры, и они готовы заказать тебе свои портреты. После того, как в газетах появились сообщения об удачном портрете президента, каждый богач Буэнос-Айреса готов завязать с тобой деловые отношения.
В другое время Степан об этом не стал бы и разговаривать, но сейчас, когда ожидается приезд Лии, ему нужны будут деньги. Много денег. Только поэтому скульптор согласился на встречу с миллионерами. Любкин от радости бросился его обнимать. В это время в дверях появилась Недда, готовая вцепиться в этого ненавистного человека, который обязательно уведет от нее сеньора. А когда Степан пошел переодеваться, Недда расплакалась.
— Не плачь, дурочка, на этот раз я действительно иду по делу, — успокаивал ее Степан.
Любкин был не из тех людей, которые стараются, не рассчитывая на собственную выгоду. Кроме комиссионных, что обещал ему скульптор, он все же уговорил его обмыть в ресторане эту «на редкость» выгодную сделку, и у Степана не хватило духу отказать ему.
— Ты дьявол, а не человек! — ругался Степан, выходя из ресторана. — Всякий раз напиваюсь с тобой до положения риз. Найди мне такси, я поеду домой...
Дома Степан почувствовал себя плохо. Недда раздела его и уложила в постель, а затем стала прикладывать ему на голову холодные примочки, дав себе обет никогда не подпускать к нему сеньора «сюкина сина»...
Больше месяца Степан блуждал по квебраховым лесам в обществе мистера Сулливана. Это была трудная во всех отношениях экспедиция, и лишь железное здоровье и выносливость помогли скульптору выдержать все ее испытания. Обратно в Буэнос-Айрес он вернулся искусанный москитами и лесными клещами. Но зато привез с собой два вагона чудесного квебрахо и еще невиданного им доселе дерева альгарробо, древесина которого имела тепый желтоватый оттенок.
Не отдохнув как следует от длительной и изнурительной поездки, скульптор принялся за работу. Скоро должна приехать Лия. Она сообщила, что уже начала хлопотать о получении заграничного паспорта. На это много времени, надо полагать, не потребуется, в разгар аргентинской весны она будет здесь. Правда, Степана немного беспокоило, как Лия воспримет присутствие в его мастерской Недды. Ведь именно она явилась непосредственной причиной ее отъезда. О том, чтобы отослать Недду к своим, нечего и думать: родители рады, что отделались от лишнего рта. Может быть, Лия поймет, что у нее нет никаких оснований ненавидеть это невинное существо. Не прогонять же девушку на улицу? К тому же Степан к ней привязался, и она привязалась к нему. А прислугу придется все равно брать. Разве мало попрекала его Лия за то, что вынуждена выполнять черную работу по дому?..