Степан Эрьзя
Шрифт:
Но все получилось иначе. В первый же день, узнав, что у скульптора живет «уличная девка», Лия решительно заявила, что не останется с ним ни одного дня. Он, де, обманул ее, написав, что не может без нее работать, на самом деле ему было не до работы...
— Ну что ты взъелась на нее? Что она сделала тебе плохого? — пытался уговорить ее Степан.
— Мне она ничего не сделала. Но я не хочу с этой тряпкой делить твою постель!
— Бог с тобой, Лия, как ты можешь говорить такое? Я к ней и близко не подходил.
— Мне ли не знать, каков ты с женщинами?..
Степан не хотел выслушивать оскорбления
Домой Степан вернулся поздно ночью. В комнате никого не было — ни Лии, ни Недды. Заглянув во все углы в мастерской, обойдя двор, он нашел Недду за кучей оставшихся коряг квебрахо.
— Ты чего здесь притулилась? — он был рад, что хоть ее не потерял.
— Разве сердитая сеньора больше не ругается? — отозвалась она.
— Ее нет, она ушла. Ну и черт с ней!
— Почему сеньор не сказал, что сердитая сеньора опять приедет, я бы пошла и утопилась, — заплакала Недда.
— Довольно, успокойся, не стоит из-за нее топиться...
Позднее Степан узнал, что Лия определилась на работу в контору Южамторга. Больше он ее не видел: она избегала встреч с ним. Не появлялась даже на его выставках, аккуратно посещаемых всеми работниками Южамторга...
Неожиданно опять появился Любкин. Он вошел в мастерскую в сопровождении улыбающейся Недды, что немало удивило Степана.
— Ты бы мне, Любкин, помог. Я вот давно задумал сделать портрет немецкого композитора Бетховена, но ничего не знаю о нем, — сказал он.
На станке перед ним стояла уже почти готовая скульптурная группа «Мать с ребенком». Он выбил из трубки пепел, неторопливо набил ее снова табаком из коробки, стоящей рядом с инструментом на скамеечке справа от рабочего стола.
— Как тебе помочь? Рассказать о нем? — отозвался Любкин.
— Этого, пожалуй, будет недостаточно. Мне бы что-нибудь почитать.
— Моя библиотека осталась в Одессе. А здесь я могу достать тебе книгу только на испанском или, в крайнем случае, на английском. Ты все равно ничего не поймешь.
— На английском не пойму, а на испанском попытаюсь. Где не пойму сам, подскажет Недда. Она меня каждый день учит говорить...
— Да-а, — мечтательно протянул Любкин. — Когда-то в Одессе я увлекался музыкой Бетховена. А теперь тянет на легкую. Сходим как-нибудь послушать аргентинские песни под гитару? Я знаю такое злачное место, где с выпивкой подают и песни.
— Не пойму, с чего тебя все время тянет на выпивку?
— А что же нам еще остается?
— Семья у тебя есть?
— Была и семья, был и дом. Все было, господин Эрьзя! Теперь кругом одна лишь чужбина... — Любкин изобразил на сухощавом
От заказчиков Степан отказался, а денег немного дал. Проводив Любкина, заглянул к Недде, которая бросила возиться у плиты и поспешила за его костюмной парой.
— Чего это ты меня выпроваживаешь из дома? — удивился Степан.
— Как же, разве сеньор не пойдет веселиться? Я только поэтому и впустила «сюкина сина». Нельзя же сеньору все время работать. Он должен обязательно пойти и повеселиться, как это делают все богатые сеньоры.
— Оставь, никуда я не собираюсь уходить. И не называй ты, пожалуйста, этого господина сукиным сыном, это нехорошо. Его зовут Любкиным. Понимаешь, Люб-кин.
— Лю-би-кин, — повторила Недда, стараясь запомнить трудное и незнакомое для нее слово.
В следующий приход Любкин принес скульптору хорошо иллюстрированное жизнеописание Бетховена на испанском языке. Степан перелистал книгу и остался очень доволен. Это как раз то, что ему нужно. За услугу он счел не лишним угостить Любкина вином и послал Недду купить целый кувшин. Та обрадовалась, что сеньор решил повеселиться дома, чего не делал никогда раньше...
Книгу о Бетховене с помощью Недды Степан все же одолел от начала до конца. Она была написана популярным доходчивым языком, и это во многом облегчило чтение. Все же многое Недда и сама не понимала и не могла объяснить, и Степан в таких случаях надеялся на свое чутье. Главное, он теперь имел представление о трудной и сложной жизни композитора...
Следующий год оказался для скульптора столь же плодотворным, как и прошедший. Ежегодные выставки его работ в галерее Мюллера стали для него уже традицией. К очередной он приготовил несколько новых вещей. Кроме «Портрета Бетховена», «Бабу Ягу», «Балерину», «Женский портрет» из гипса, к ним присоединил созданные в прошлом году и не попавшие на предыдущую выставку — «Леду и лебедь» и «Мать с ребенком». Перед самым открытием он закончил одно из самых значительных своих созданий — «Обнаженную девушку», скульптуру высотой около двух метров.
Любкин сразу узнал в этой фигуре Недду.
— Вот это да, ничего себе девочка! — воскликнул он. — У вас, господин Эрьзя, вкус превосходный.
— Почему ты, Любкин, на все смотришь вульгарными глазами? — рассердился Степан.
Любкин пожал плечами. Ему хотелось выпить, и он не собирался раздражать скульптора...
Создание «Обнаженной девушки» далось Степану нелегко. Прежде всего он должен был убедить самого себя: имеет ли право заставить Недду — свою названную дочь — позировать в обнаженном виде. Конечно, он вспомнил и случай с Катей Пожилиной, и рассказы итальянца Даниеля Тинелли о том, что Тициан не однажды писал обнаженной свою дочь. Только убедив себя, скульптор подступился к Недде. Для сеньора она была на все согласна. Пусть только скажет, она сейчас же разденется. Она отнеслась к этому делу со всей серьезностью и, когда скульптор делал с нее рисунок, стояла перед ним, точно изваяние...