Степан Эрьзя
Шрифт:
В начале апреля смотритель известной в Буэнос-Айресе галереи Мюллера уведомил Степана, что художественная общественность города будет весьма признательна скульптору Эрьзе, если он соизволит показать выставку своих работ в одном из залов галереи. Степану хотелось сделать еще несколько вещей из квебрахо, чтобы показать аргентинцам, каким превосходным художественным материалом они обладают, поэтому открытие выставки он отстрочил до июля.
У Степана была отличная коряга квебрахо, он долго присматривался к ней и наконец надумал создать двойной портрет
В один из холодных дождливых дней Степан услышал, что в дверь мастерской кто-то постучал. Выйдя открывать, увидел девушку, приходившую к нему позировать.
— Тебе чего? — спросил он.
— Я слышала, сердитая сеньора уехала, — робко заговорила она. — Дай, думаю, схожу...
— Признаться, я уже занят другим, — Степан помолчал в раздумье. — Да ты заходи, чего стоишь под дождем. Вон вся вымокла.
Несмело перешагнув порог и постояв немного, девушка попросила разрешения убраться в мастерской, а то здесь столько мусора, наверное, целый год никто не подметал. Степана вдруг осенило попросить ее что-нибудь сварить, кстати, она и погреется возле плиты.
— Послушай, как тебя зовут, ты похлебку умеешь варить?
Девушка улыбнулась. Кто же не умеет варить похлебку? Ну и чудной же этот сеньор. Она всегда варит на всю семью: мать со своими фруктами все время торчит на базаре. А зовут ее Недда...
Так, неожиданно и негаданно, у Степана появилась прислуга. Недда приходила каждый день, убирала в мастерской, готовила обед, а то и просто сидела молча, глядя, как он работает.
— Мать не ругается, что ты ходишь ко мне? — спросил он, думая, что у нее, должно быть, и дома есть дела.
— Мама будет очень довольна, если сеньор соизволит сколько-нибудь платить мне.
Вот черт возьми! Как же он не подумал об этом. Казалось бы, простая вещь: за работу надо платить, а он упустил из виду.
— Не беспокойся, заработаешь себе на приданое. Жених у тебя есть?
— Сеньор, наверно, смеется надо мной? — девушка покраснела до самых ушей. — Женихи выглядывают богатых невест, а у нас нет ничего, кроме сада. Отец работает в порту и получает так мало, что ему едва хватает на вино и табак...
К открытию выставки Степан, кроме двойного портрета Ленина и Маркса, успел сделать еще несколько вещей из квебрахо. Для «Головы мужчины» ему позировал отец Недды. Узнав от дочери, что скульптор когда-то жил в Италии, он явился к нему вечером после работы, притащив с собой кувшин дешевого вина. Постепенно с семьей Недды Степан сошелся очень близко. Мать девушки, возвращаясь с базара, приносила ему продукты, хлеб, а иногда и остатки апельсин или слив, зная, что он не откажется их купить.
Незадолго перед выставкой мастерскую скульптора
— Что ж, я вам подарю его, ежели так понравился, — сказал скульптор, улыбаясь. — Но сначала выставлю, пусть и аргентинцы полюбуются.
Краевский отсоветовал выставлять портрет, сославшись на то, что в Аргентине в настоящее время наблюдается засилие фашиствующих элементов, и на выставке может произойти нежелательный для скульптора эксцесс, и Степан послушался совета. Некоторое время портрет находился в конторе Южамторга, потом, по словам его сотрудников, был отослан в Москву. Как было на самом деле, неизвестно, но это замечательное произведение искусства исчезло бесследно.
Выставка произведений Эрьзи в одном из залов галереи Мюллера открылась в начале июля. На открытие приехал президент Аргентинской республики Ипполито Иригойен с супругой и всем штатом министров. Когда в зале выставки появился скульптор, его встретили дружными аплодисментами. Семидесятивосьмилетний президент, которому его представили, осанистый и на вид еще довольно крепкий, пожимая ему руку, с улыбкой проговорил, что хотел бы видеть скульптора у себя в гостях сегодня же вечером. От такой неожиданности Степан опешил: вот уж никак не ожидал попасть в президентский дворец.
Президент оказался простым и приятным человеком. У себя во дворце в кругу семьи и приближенных он сбросил маску официальности и даже выпил со скульптором на брудершафт. После роскошно сервированного ужина в одном из залов дворца состоялся для гостей президента концерт. Под гитары и бубны исполнялись жгучие аргентинские песни и пляски. Домой скульптора привезли на автомобиле поздно ночью. Его встретила испуганная и встревоженная Недда.
— Ты чего, девочка, не ушла домой? — удивился он, увидев ее.
— Как же я уйду без сеньора? Сеньор никогда так долго не задерживался. Я так боялась, все время думала, не случилось ли что-нибудь, — говорила она, помогая ему раздеться.
— Дурочка, со мной сроду ничего не случится. А теперь иди спать. Впрочем, как же ты пойдешь сейчас, уже так поздно?
— Может, сеньор, позволит мне остаться у него? — пролепетала Недда, не поднимая головы.
— Пожалуй, оставайся. Ложись здесь, а я пойду в мастерскую...
В мастерской было очень холодно, и утром Степан проснулся с головной болью и сильным насморком.
— Ты вот что, милая, больше не оставайся здесь допоздна, а то в мастерской я могу простудиться, — сказал он за завтраком Недде.
— Никто сеньора не гнал в мастерскую, он мог бы спать и в своей постели, — она боялась встретиться с его глазами.
— Э-э, так не пойдет, милая, — сказал он, догадавшись, куда она клонит. — Ты еще совсем дурочка и не соображаешь, что говоришь. Уходи-ка лучше домой. и больше не приходи. Как-нибудь обойдусь без тебя.
Услышав такое, Недда расплакалась.