Страна лесов,Страна полей,Упадков и расцветов,Страна сибирских соболейИ каторжных поэтов,Весь мир хранит твои меха,Но паче дух орлиный —Он знает стоимость стихаИ шкурки соболиной.И только ты, страна полей,Предпочитаешь сдуруДелам своих богатырейИх содранную шкуру.1949
Предисловие
«Коля, идет книга» — говорила Надежда Яковлевна Мандельштам. Я еще не был читателем стихов Николая Панченко, но запомнил её серьезные слова. «Идут стихи» было ярким состоянием в жизни поэта. Стихи были важнейшим в жизни: на войне, во время короткой оттепели (когда удалось издать «Тарусские страницы»)
и долгих заморозков, в несовершившихся «перестройках», в строительстве лодок и в отношениях с учениками. Было острое переживание неожиданного подарка продления жизни, готовность рисковать и вставать под пулями.
Остались стихи. Настоящие.
Никита Шкловский-Корди
«Мы свалились под крайними хатами…»
Мы свалились под крайними хатами —малолетки с пушком над губой,нас колхозные бабы расхватывалии кормили как на убой.Отдирали рубахи потные,терли спины — нехай блестит!Искусали под утро — подлые,усмехаясь: «Господь простит…»А потом, подвывая, плакали,провиантом снабжали впрок.И начальнику в ноги падали,чтобы нас как детей берег.
1941–1943
Баллада о расстрелянном сердце
Я сотни верст войной протопал.С винтовкой пил.С винтовкой спал.Спущу курок — и пуля в штопор,и кто-то замертво упал.А я тряхну кудрявым чубом.Иду, подковками звеня.И так владею этим чудом,что нет управы на меня.Лежат фашисты в поле чистом,торчат крестами на восток.Иду на запад — по фашистам,как танк — железен и жесток.На них крестыи тень Христа,на мне — ни Бога, ни креста:— Убей его! — И убиваю,хожу, подковками звеня.Я знаю: сердцем убываю.Нет вовсе сердца у меня.А пули дулом сердца ищут.А пули-дуры свищут, свищут.А сердца нет,приказ — во мне:не надо сердца на войне.Ах, где найду его потом я,исполнив воинский обет?В моих подсумках и котомкахдля сердца места даже нет.Куплю плацкарти скорым — к маме,к какой-нибудь несчастной Мане,вдове, обманутой жене:— Подайте сердца!Мне хоть малость! —ударюсь лбом.Но скажут мне:— Ищи в полях, под Стрием, в Истре,на польских шляхах рой песок:не свист свинца — в свой каждый выстрелты сердца вкладывал кусок.Ты растерял его, солдат.Ты расстрелял его, солдат.И так владел ты этим чудом,что выжил там, где гибла рать.Я долго-долго буду чуждымходить и сердце собирать.— Подайте сердца инвалиду!Я землю спас, отвел беду. —Я с просьбой этой, как с молитвой,живым распятием иду.— Подайте сердца! — стукну в сенцы.— Подайте сердца! — крикну в дверь.— Поймите! Человек без сердца —куда страшней, чем с сердцем зверь.Меня Мосторг переоденет.И где-то денег даст кассир.Большой и загнанный, как демон,без дела и в избытке сил,я буду кем-то успокоен:— Какой уж есть, таким живи. —И будет много шатких коекскрипеть под шаткостью любви.И где-нибудь, в чужой квартире,мне скажут: — Милый, нет чудес:в скупом послевоенном миревсем сердца выдано в обрез.
1944
Егерь
Обломали парня в лагерях.Ходит нынче парень в егерях.Ходит — в ус не дует — по лесам.Лысый — не грустит по волосам:Нет волос, да шапка здорова,Вот и не
замерзнет голова.Обломали парня в лагерях:Ходит он, как барин, в егерях.За ружье, за бабу, за уютДа за то, что в морду не дают —Спит не спитИ до свету встает,«Широка страна моя…» — поет.А ему ль не знать, как широка:Всю прошел еще до сорока.А ему ль не ведать, чем живем:Только тем, что из лесу крадем.Знать не знает —До свету встает —Мужикам зажиться не дает.Черный воронВ маскхалате белом:Горе — ворам,Слезы — матерям.Кто-то говорит, что «не в себе он».Кто-то, что «себя не растерял».Цельный парень ходит в егерях.Лучше бы он помер в лагерях…
1954
«В России плохо с мужиками…»
В России плохо с мужиками,Чтоб с головою Да с руками, —И не одна война виной,И революцией однойНе оправдать — тоска их съела:Попробуй посиди без дела,К беде Отечества спиной?!Борцы,Аскеты,Сумасброды,Земной презревшие уют,Копают тупо огородыИ водку пьютИли не пьют.Их нет в искусстве, нет в науке,Их запах выдрали из книг,Чтоб внуки их и внуков внукиУчились жизниНе у них…
1956, 1961
«Как спасти мне тебя…»
Как спасти мне тебяот знакомых, прохожих?Не держать же, как пленницу, взаперти.Уши голос воруют.Даже запахи кожичьи-то ноздри уносят —поди запрети!Ты большая, как я, —не укрыть за спиною.Ты сильнее меня —не надеть паранджу.Крепостною стеною,черной-черной стеною —я любовью, как башней,тебя окружу.
1956
«Тебя нельзя любить!..»
Тебя нельзя любить!Я это понял скоро.Тебе легко грубитьи глупо возражать.Тебя держать, как покоренный город:то в страхе, то подачкамидержать!Чужая ты!Но как же быть с тобою?С такой пустой, как барабанный бой?!И я врагам сдаю тебя без боя:им лучше знать, как справиться с тобой.
1958
Кабан
В буреломе в егерском загоне —выстрел, визг собак.Уцепился бурый кабан за корень,над оврагом повис на зубах.Сходились охотники:кто стоял, кто присел,двустволку держа на весу.А кабан словно колокол мертвый висел.И было тихо в лесу.Лишь солнце чуть теплилось в облаках.Висел кабан на белых клыках…
1958
«В. Ш.»
Не волнуйся, маленький,потерпи день-другой:день — дугой солнечной,ночь — дугой лунной.Не волнуйся, маленький,потерпи, мой умный!Я немало прошел.Вот последний бросок:без приваладве ночи,два дня.Утром видел, как пулязарылась в песок,двадцать лет догоняя меня.
