Стихи и поэма
Шрифт:
На веках у него морщины, как овраги,
По берегам их лепятся домишки.
И кажется: сейчас войдешь через плотину
На улицу, где, в баночки железные звеня, бегут
стада,
И станешь снова школьником, и председатель
У исполкома с вестовым проскачет,
Кубанку сбивши на затылок,
Казачьим ухая седлом.
А на дворе шумят закрученные дуб ы,
Листвою хлопая по желобам коры,
Как
перло
из камня,
И лопнули верхи у них, как бомбы,
И стали разговором зелени!
И семь дубов, как семь республик,
Сплетаются над домом,
И семь дубов дрожа сплетаются,
Как семь певцов, качаемых запевом Калевалы,
Попарно шестеро, седьмой, всех больше,
Над головами их жужжа качает
Гражданство молодой листвы.
И бабка говорила: «Север
Опять подул в свою трубу, как на картинке
Мужик седой и волосатый в раковину дует,
Он принесет нам в тучах майские снега!»
Но я его не знал. Я видел дубы, наполняемые бу-
рей,
Их говор слушал, песню их застольную
и дребезжанье струн.
А ночью в крышу дождь стучал, как туча галок,
И выбегали девушки
мыть голову под толстою струей
И, кофточку стащив с плеча, мочили грудь и пле-
чи.
Я слушал визг серебряный и плакал,
Что я ребенок и лишь буду им смешон,
что это берег —
Другой, огнями брызжущий,
Щебечущий листвою, птицами и смехом,
Другой — завистливый, где поцелуи
: звенят и щелкают,
Где оживают статуи и, лестницей скрипя,
На мезонин приходят в каменных объятьях
Залавливать любовников живых.
А прачка неба, двигая корытом,
Струею толстой воду черную лила,
Свой хлеб трудом тяжелым добывая.
Как барин, издеваяся над ней,
Чубатый гром, хлеща коней, гремел телегой
И, проскакав и охорашиваясь,
Седою грудью молодо дыша,
Опять ругался:
«Прачка! Сволочь!
Уродина! И ноги у тебя распухли!
И харя вся рябая! Ты — лохань
Вонючая! Хоть сто Наполеонов
Роди — все будешь прачка ты!»
И прачка,
Беременная, плакала, и воду
Лила струею толстой из корыта,
И ныли ноги — грязные, с узлами
Раздутых вен...
...О, мать моя! Тебе
Я песню посвящаю. Ты меня
Ребенком, как река, несла в своих рассказах,
Как птицу, ты меня закутывала в тучах
Любви, встающей десятью столбами,
Как многоцветный дым от десяти морей!
Над колыбелью, будто в блюдце с чаем
Ты словно буря относила гибель
От головы моей.
...Все потонуло,
Что помнил я. И разве только память
О памяти осталась. Но теперь —
Все подымись, что позабыто!
Стань прозрачной
До дна морского, мира глубина!
Ведь, в колбу зачерпнув, уж не на прежнем очаге
Соль из тебя я выпарю!
На корабле
Другом я поплыву теперь; не на рыбачьей
Посудинке, как раньше, у которой
Любой китеныш твой мог днище проломить
Хвостом, расщепливая бревна, словно дранки,
И сеть, чтоб выловить твоих чудовищ,
Твои богатства, тайны, чудеса,
Не прежнюю — веревочную, с тиной
Присохшей, опущу в тебя,
а сеть стальную
На десять километров, чтобы по дну
Она тащила грузила, с мотором,
У траулера на корме...
Отвага
И честность, ободами
двух солнц сплетитесь
На хлопающем утре
Клубящихся знамен.
А молодость, стань трубачом с трубой двугорлой
С трубой печали и трубой веселья.
Ты, песня, как полки пойдешь, и за тобой
Обозом хлынет память, арбами скрипящая,
Ревущая багровыми быками,
Пыль подымающая с огневой каймой
Под теплым ветром, доносящим запах
С десятиярусным, необъяснимым шелестом,
Из той страны, которой именем клянемся,
Которую идем завоевать!
1934
ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВИЧ ДЕРЖАВИН
На Середине Мира
Державин В.В. Стихотворения. М.: Советский
писатель, 1936.
Первоначальное накопление (поэма). Детство (Ро-
дина).
Стихотворения. Часть 1.
Стихотворения. Часть 2.
Предисловие Игоря Лощилова
на середине мира
станция
СТИХОТВОРЕНИЯ
РАЗГОВОР ДЕТЕЙ
Дождик кричал за окном.
В капельках бегали люди.
Легкое солнце светило.
Маленький сад зеленел.
Мальчик
Если бы в капельку влез,
Никогда бы не стал умываться,
Никогда бы не чистил зубов,
А прыгал бы с башни на башню,
В облаках кувыркаясь!
Девочка
А я бы гуляла в огромной траве —
В ней кузнечики больше коров.
Я бы их ловила сеткой,