Стихотворения и поэмы

Чавчавадзе Илья Григорьевич

Час настал… Друзья, прощайте! В путь меня благословите. В чем не прав — не осуждайте, А повинен в чем — простите“. Дал он знак, труба запела, И подвел коня стремянный, И вскочил в седло он смело, Дивным светом осиянный. Даже враг, взглянув украдкой, Мог царем залюбоваться, Ибо кто еще посадкой Мог с Димитрием равняться? И

простился царь со всеми, Кто стоял пред ним доселе, И, поставив ногу в стремя, На коней вельможи сели. Сам святитель, не желая Преждевременной разлуки, Из родного ехал края Проводить царя на муки. И поехал царь, и свита Вместе с войском поскакала, И, несчастием убита, Вся страна вослед рыдала.

23

Но покуда поезд царский Пробирался по пустыне, В нетерпенье хан татарский Кликнул клич своей дружине И, чтоб разом кончить дело, Приказал сардару, гордый: „Привези ко мне картвела, Будь живой он или мертвый. Если ж он успел укрыться, Разгроми его владенья — Будь то крепость, иль столица, Или бедное селенье“. И когда в степи безводной Рать несметная явилась, Понял царь наш благородный, Что недоброе случилось. И сказал он так вельможам: „Что бы ни было со мною, Мы несчастью не поможем, Если будем рваться к бою. Дайте клятву мне, картвелы, Что во имя господина, Как бы ни были вы смелы, Не поднимет меч дружина. Все вы будете убиты. Враг разрушит ваши кровы. Так ужель из-за обиды Вы страну предать готовы? Ради счастия народа Пусть свершается расплата. „Отойди, коль нет исхода“ — Так сказал мудрец когда-то. Дайте ж клятву, что не встретит Лютый враг сопротивленья. В Судный день цари ответят За напрасные сраженья“.

24

Что ж вельможам оставалось? Поклялись, ломая руки! Кто к стране имеет жалость, И позор снесет, и муки. Били в грудь себя картвелы, Говорили: „Боже правый, День придет — за это дело Враг ответит нам кровавый!“ Но гонца уже к татарам Их владыка посылает: „Встань, явись перед сардаром И

узнай — чего желает. Коль ему Димитрий нужен — Я иду к нему навстречу“. Поскакал гонец, послушен, И с такой вернулся речью: „Царь, враги идут лавиной, Их сардар в сраженье гонит. Но коль ты придешь с повинной, Он страны твоей не тронет“. И сказал Димитрий снова: „Коль страна моя спасется, Значит, ныне кровь царева Понапрасну не прольется“. И поехал он к татарам, Непреклонный и могучий, И предстал перед сардаром, И сказал: „Бери и мучай!“ И накинулись, как звери, На владыку басурмане, И пред ним открылись двери Беспримерных испытаний.

25

Царь, измученный в дороге, Должен к хану был явиться. Словно волк в своей берлоге, Ждал владыку кровопийца. „Как ты смел, — спросил он важно, — Быть с моим злодеем вместе? Отвечай и знай, бесстрашный, Что настало время мести. Говорю тебе заране: Будешь ты лежать в могиле. Помни: это наказанье Отменить аллах не в силе. Но покуда совершится Изреченное судьбою, Ты обязан повиниться, Как преступник, предо мною“. Царь сказал: „Побойся бога, Быть судьей моим тебе ли? Не кичись, что стран ты много Захватить сумел доселе! Нет, моих страданий повесть Пред тобой я не открою. Будет собственная совесть Мне единственным судьею. Не спрошу, зачем я брошен, Словно вор, в твою темницу… „Почему ты, коршун, — коршун?“ — Разве спрашивают птицу?“ Рассердился хан надменный. С ханом спорить так не смели. По его указу пленный Очутился в подземелье. И закрылась дверь со стуком, И царя отчизны нашей, Предавая тяжким мукам, Окружили крепкой стражей.

26

И решили басурмане Испытать его терпенье, Применяя в наказанье Нестерпимые мученья. Словно коршун голубицу, Хан терзал царево тело И никак не мог напиться Кровью дивного картвела.