Стихотворения том 1
Шрифт:
И мне бы хотелось присоединиться
К смотрящим на это и слышащим это.
Но я за границей живу, за столбами,
Рассекшими тело планеты на части,
Над каждой страною свои балобаны,
Просвирки свои для святого причастья!
Конечно, недолго сканировать визу
И после таможни, обшарившей душу,
В Россию влететь голубёночком сизым
С роднёй пообщаться, салюты послушать.
Друзья на Урале всегда новогодни,
Горьки
Да столб полосатый кукушкой бесплодной
Уже прорисован в балтийских туманах…
Вы знаете, вот, пошептался с бумагой,
Свою ностальгию вкатил ей словами –
И будто границу свободным бродягой
Прошёл, перетёк, не вставая с дивана…
“”””””””””””””””””””””””
Облюбовав гнездовище на миг,
Заря вползает на вершины сосен
И рассекает день многополосо,
Закрашивая тени меж людьми.
А тени, выворачивая лапы,
Несутся по ухоженным снегам
В едином направлении на запад,
То есть к морским, восточным берегам.
Но там уже епархия не наша
И сосны не сбегают за ручей,
От света щурясь, шапки Мономашьи
Надвинув аж до бронзовых плечей…
Боярыни поверху, а понизу
Простолюдиночки без панталон –
Но это ваши личные капризы,
А от меня вам искренний поклон!
За что?
За всё: за акварели леса,
За тёплый и бездумный колорит,
За то, что целиком и без развеса
Душа моя над стрессами парит!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Не часто в повседневный быт,
в недуг общественный и личный
влетает искреннее Слово,
святыми крыльями треща,
и взбудораженная память,
прощупывая дни и годы,
изгнать пытается недуги
из шестерёнок бытия.
Не тут-то было!
Слово словом,
а жизнь ковры иные стелит,
ребристый пик желаний давит
зачатки совести любой,
зеркальный миг отображений
из ветхости манит к обновкам,
и трудно справиться с собою,
а Слово – это чепуха.
Оправленной в багет цитатой
оно зависнет на простенке
уже вчерашнего явленья,
а не сегодняшнего дня,
и поневоле мнёшь затылок
рукой, общупавшей полмира :
опять первоначально Слово,
да некогда играться с ним…
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Жизнь виноватить – что кричать в колодец --
Замшелость стен проглатывает звук
И превращает крик в шипенье соды
С цветной невинной пеной на плаву…
Не мудрствуя лукаво над прошедшим,
Не поддаваясь действиям извне,
Философ
Балансировку жизни на бревне
Времён с непостоянной амплитудой,
Подверженой воздействию стихий,
И понимает – каждый неподсуден,
Будь хоть тысячекратно он глухим!
Глухим к другим, к любой прерогативе,
К законности и вычурности прав,
К букету истин, неизбежно лживых,
За исключеньем мнения «Минздрав».
Но то философ, отрешённость чувства
Замкнувший исключительно в себя,
А не младенец из глуши капустной,
Кого иные недуги свербят…
Ну да, ну да, я развалился словом
Объёмнее «Матросской тишины»,
Перебороть пытаясь бестолковость
Своей давно просроченной весны,
И потому опять кричу в колодец
Бездонного, по сущности, мирка
Сомненьями засеяных угодий
Российского простого мужика.
А что орать, ведь и ежу понятно,
Что эхо это эхо, а не взрыв --
Пустой трезвон шаров на биллиардном
Всеполье исторической игры!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Взрывной волною набегают годы,
Со дня рожденья удлиняя жизнь,
Деля её на уравненья вроде –
Вчера и нынче… и не петушись,
Что знаком для обратного отхлопа
Вдруг стала седина, а возле губ
Затеяли игру с рытьём окопов
Морщины, спотыкаясь на бегу!
Да ну вас, дни! Занятие пустое
Подтаскивать себя за поводок
К столбам, уже ушедшим за верстою,
Чтоб в провода вдохнуть электроток!
Всё будет так, как пожелает время,
Ему понятно, отчего в тебе
Пропало напряженье, как в системе
При случае обрыва на столбе…
«»»»»»»»»»»»»»»»»»
Как странен мир безлистых тополей
При первом снеге, выцеженном в город
Из вымени нависших облаков
Под ноги мне, под шины «мерседесов»!
Сегодня воскресенье на Земле,
Прохожих мало, звуки одиноки
И чёрным угольком по крем-брюле
Встревоженно расцвечена сорока…
У тополей ручонки вперелом –
Последствия последних ампутаций –
Откуда было знать им, что с добром
Жизнь не всегда сопряжена…
Признаться,
Я тоже всё воспринимал не так,
Младенчество баюкая в ладонях,
Пока не шлифанул меня кулак,
Общественный кулак бесцеремонный…
Как странен мир трёхцветностью своей!
На белом фоне серость с чернотою,
И что мне руки этих тополей,