1Так вы жили, весело старея,О копчёный чайник руки грея,Ярче всех базарных леденцов —Дерзкий сброд бездомных мудрецовВ мишуре и рвани кружевной,В запахах дорожного зверинца —К вечеру: неузнанные принцы,По ночам: — Куда тебе со мной?Белый ворон завтра засмеётся,Новый город гомоном детейВам укажет, из чьего колодцаНапоить усталых лошадей.Вы пройдёте.Выгорят афиши.Вами бредившие сорванцыВыйдут в люди. Ваши бубенцыНе изменят мира. Тише... тише.2Девочка, куда тебе со мной?Опадают рёбра
балагана.Наши женщины стареют рано.Ни одной счастливой. Ни одной.Не смотри на вышитые шалиИ на блёстки потного седла!Наших женщин столько обижали,Что у них улыбки, как смола —В рот вкипевшая. У них румяна —Щёки выели, а дети — грудь.Я тебя бросаю — без обмана.Я снесу пощёчину. Забудь.3Если есть на свете Божий райТам теперь мой старый попугай,Пол-Европе нагадавший счастье,Оскорбивший все мирские властиБранью на несчётных языках,Захрипевший на моих руках,Не жалевший больше ни о ком:Лишь меня назвал он дураком.1989 Париж
«Вот и печка нагрета, и мать не корит...»
Вот и печка нагрета, и мать не корит,И не нужно смертельной отваги.Но зигзаг Ориона над нами горит,Как устам — повторенье присяги.Те же звёзды внимательно смотрят на нас,Те же сны, затаивши дыханье,Наблюдают за нами: погас — не погасВ испытаньи бездонным скитаньем.Те же струны печалят подросших гонцов,Хоть иную узду обгрызают.Лютый смерч декабря —Не отыщешь концов! —Обелить наши тени дерзает.Как рискованно след по пороше вести:Сразу видно, куда и откуда!Ни слепец, ни певец не укажет пути,И смеётся с осины Иуда.Многомерное эхо двухслойных словесИщет глотку с улыбкой волчицы.Но всё те же огни с отдалённых небесВ нас глядят, как озябшие птицы.1989 Лондон
ГОРОД КИТЕЖ
Вначале появились купола.Века воды крестов не затемнили,И колокол из радуг влажной пылиНам просквозил несмелые тела.И бил нещадно — от ребра к ребру,Спасая наши замершие души,Но находя лишь след великой суши —Извилистую тёмную нору.А мы стояли, странно онемев —Ораторы, молчальники, блудницы —Узнать не смея радостный напев.Но первыми очнулись наши птицы.И взмыли, и ушли, и далекиКазались нам для самой меткой пули.А китежане, их кормя с руки,Забыли нас.Уже потом взглянули.1989 Лондон
«Рощица, где под чёрным тополем — шорох лисий...»
Рощица,Где под чёрным тополем — шорох лисий.Комната,Где рассыпан по полу чёрный бисер.Камера,Где на стенах нет белых пятен.Летопись,Где сквозит ответ, но невнятен.Палочки, из которых ты —Человечек.От какой зимы до какой верстыПлачем свечекТешишься? А от лап МедведицыШорох стужи,Тени по снегу — очи светятся —Ты им нужен.О, какая лестьгорлу твоему!Сквозь тебя процвесть —роще ни к чему,В этой комнатеты не будешь свой,В эту камеруприведёт конвойЛетописца — уже другого.Молодого.За то же слово.И твоей гортанине догрызя —Стая молча встанет: глаза в глаза.1989 Лондон
«Ну, купите меня, купите!..»
Ну, купите меня, купите!Я такой хороший и рыжий!Ну, возьмите — и не любите,Но внесите к себе под крышу!Я вам буду ловить мышей,И если отважусь — крыс.Домовых прогоню взашей,И приду на ваше «кис-кис».Я буду вам песни петь,Выгревая ваш ревматизм,И на свечи ваши смотреть —С
подоконника, сверху вниз.Заберите меня из клетки,Я во все глаза вам кричу!И не бойтесь нудной соседки:Уж её-то я приручу.Откупите меня у смерти!Ну, кого вы ещё откупите!Вы вздыхаете, будто верите.Сквозь решётку пальцем голубите,Но уйдёте, как все другие,И не будет тепла и чуда.О единственные!Дорогие!Заберите меня отсюда!1989 Лондон
«А ты не тоскуй, конвой...»
А ты не тоскуй, конвой,А ты не считай шаги!Большой Медведицы войВ штопор — над головой,А впереди — ни зги.А ты не смотри вперёд:Кажись, там одна беда,Гляди, твой бушлатник прёт:Он знает, сволочь, куда.А ты передёрни — щёлк!Прикрикни из-за спины!Товарищ Тамбовский ВолкПодвоет тебе с луны.Коростой взялась шинель.За час не дойдём — молись!И губы вмерзают в «шнель!»,Хотя сказать «шевелись!»А твой-то бушлатник — псих:Сачкует вминать следы.И тени от вас двоихПовёрнуты — не туды!А руки облапил снег —Уже не спустить курок!— Какой тебе, парень, срок?— Не помню. Айда в побег!1990 Лондон
«Где я? Идиотский вопрос...»
— Где я?Идиотский вопрос.Но, едва губами владея,В кислород (ожог разряд купорос)Возвращённые силой: — Где я?Так и мне, не умея забыть черты,За которой — ни псу, ни ворону,Вновь проснуться: — Где?И увидев: — Ты!Согласиться — по эту сторону.Ладно,Будь потолок — чужой,Будь неясно: Мордва ль, Италия,Чей подъём — в озноб,Чей рассвет — вожжой,Чей тут гимн — ура, и так далее.Пусть их.Раз — на твоём плече,Значит, дали ещё свидание:В этот серый свет,В этот час ничей,В это «здравствуй» — без оправдания.1990 Лондон
«Деревья яблока не рвали...»
Деревья яблока не рвалиИ не стыдятся наготы.И шлют наивные листыТем, кто внизу, в полуподвале:— Я вижу облако.А ты?1990 Кингз Линн
«Наши машины огромны и неуклюжи...»
Наши машины огромны и неуклюжи,Как футболисты двадцатых — в трусах до колен.Наши печали в обмотках бредут по лужам.Наши тела называются словом тлен.В наших садах одуванчики да крапива,Как малолетние воры, вершат набег.Нашим глазам — расплавить зло и счастливоТот, адресованный свыше, великий снег.1990 Кингз Линн
«Пёс мой, пёс, которого нет...»
Пёс мой,Пёс, которого нет!Больше некому — залижи мне боль.На нещаднейшей изо всех планетМне не страшно, пока с тобой.Нам на шею камень —Да в белый свет,Где лишь ты — защита, лохматый мой.Надо жить — не сказано, сколько лет.Но потом обещано, что домой.И туда нас впустят —С тобой вдвоём,Шкурой спасший меня от обид и бед.Потому что там — настоящий дом,Ты там — будешь, пёс, которого нет!1990 Кингз Линн
«А мы всё живём в этом бедном году...»
А мы всё живём в этом бедном году,Где пахнет карболкой, как в детском саду,Где краску с игрушек слизали давно,Но где обещают назавтра кино,Где нас не спеша обучают азам:Водить хоровод и не верить слезам.Но где то один, то другой ввечеруЗачем-то замрёт, обрывая игру,Как будто случайно — у створки дверной,И с тихим отчаяньем:— Нет. Не за мной.1990 Кингз Линн