Стихотворения

Зилов Лев Николаевич

1911 г.

САД

Схожу в заглохший сад забытою аллеей, Знакомых старых лип не достаёт в рядах. И стало в их толпе печальней и светлее, Как в скорби прошлого, разреженной в годах. Вы, соловьи, мелодий не забыли — Мелодий прошлого! Ваш слишком громкий щёлк, Так горестно живой над пеплом тёмной были, Раздавшись для меня как верность — не умолк. И лист, опавший лист, шуршащий под ногами, Всё тот же, от него всё тот же аромат, И хочется опять тереть листы руками, Закрыть ладонями лицо, оставив сад. А я несу сквозь сад, боясь дыханья, Едва горящую свечу далёких дней… В ней всё… всё прошлое, весь вздох воспоминанья И тени жадные толпятся перед ней.

1911 г.

У

КАМИНА

У камина много передумано… У камина в тёмном, мутном зале! О продаже старого имения И о том, что выкупить едва ли… Под рукой лежало недописанным Страшное последнее письмо… На столе с резными шифоньерками Прадедов закапано сукно… Под столом чесался пойнтер «Ласковый» И во сне куда-то всё бежал… Пахло чубуками, красным деревом, И блестел недопитый бокал. Зажигал свечу в шандале башенкой, Шёл сутулый, зеркала пугая… Кто-то закричал: «Ва-банк! Грабители!» Разбудил в буфетной попугая. Было душно в низких, тёплых комнатах, Кисея белела на картинах. Возвращался снова к креслам кожаным И, вздохнув, садился у камина. И потом нашли на утро тихого На полу с прижавшейся собакой… Слишком много было передумано У камина, тлевшего во мраке.

1911 г.

НА ЗАВОДЕ

Угрюмый старый дом с пустынной белой залой, С колоннами, с прозрачным фонарём, Где рододендроны сжились с геранью алой И с любознательным увертливым плющом. Блестит паркет своими ромбами у кресел. Стеклянными подставками рояль Дрожащих зайчиков под потолком развесил И клавишей открыл блестящую эмаль. За окнами хлысты назойливых акаций, Изрезанный осколками сквозь них Горит кусок реки… И нити вариаций Всё вьёт и вьёт смычок из-за дверей глухих. Прошлёпают по лестнице, уронят Внизу в буфетной вымытый поднос. Протяжно, без конца гудок заводский стонет И лает, лает, подвывая, пёс.

1911 г.

МАМЕ

Мглистый путь, дорога дальняя, Рожь пахучая цветёт… Воротись, моя печальная, Смутен в поле поворот. На глаза навеет волосы Ветер пасмурных лощин. От колёс затонут полосы В мшистых складках луговин. Вскинет солнце очи влажные На извилины межи, Запоют свои протяжные, Заливные песни ржи. И очнёшься ты затерянной, Как печаль твоя, одна, В широте полей немереной, Широтой полонена. За востоком солнце дальнее Заревого утра ждёт. Воротись, моя печальная! Смутен в поле поворот…

1911 г.

ДАЧА

Меж клумб и снежных островков Дрожат сверкающие лужи. В них корабли из лепестков Дремотный ветер тихо кружит. Мокры ступеньки на балкон С забытым с осени конвертом. Блестя, мелькают у окон Капели, спугнутые ветром. Расплылся августовский след Спешившей к поезду коляски. На старой липе цифры лет И букв таинственные связки. Хозяин-солнце в ставни бьёт Весенним, нежно-тёплым светом И счёт задумчивый ведёт Чредою отгоревшим летам. А старый дом ещё во сне, Ещё зимою заколдован, И грезит о былой весне, И лета призраком взволнован. В нём реют чьи-то голоса, И жмутся к окнам чьи-то тени. И между рам, в стекло стуча, Кружится мотылёк осенний.

1911 г.

ИВОЛГАМ

Там слишком много светлого простора И так вдали нежны небес края… Должно быть, смерть придёт за мною скоро, И набожно уходит жизнь моя! Прощайте, иволги! Вы пели так прилежно Простую

песенку о солнце, о весне, Так эхо сердца вторило вам нежно, Так много мудрого вы рассказали мне! Я не умру, как вы не умирали! Я только замолчу, я только оглянусь Ещё раз бережно на ласковые дали, Потом засну, потом — опять проснусь!

1911 г.

СОЛНЕЧНАЯ ПЧЕЛА

От жарких сосен густо потянуло Хмельной и едкой пригарью смолы. В ней огненное жало потонуло Огромной тяжкой солнечной пчелы. На кобальте небесного залива Недвижный абрис зоркого орла. Тягучий мёд, мерцая, пьёт лениво И крылья-марь накренила пчела. Изнемогает полдень. Уже, уже Крыло с крылом у дремлющей пчелы… А в бочаге, в овраге, тьма и стужа. И в нём, как накипь, шарики смолы.

1911 г.

Н.З

Много мы с тобою пережили! Помнишь — лето, зной и духоту Вечер и закат заворожили? Рядом мы… Похоже на мечту! Ты со мною в ожиданье танца; Мимо он проходит вновь и вновь: На щеках два радостных румянца, И черна разглаженная бровь… Много мы с тобою пережили! Помнишь — зной, перрон и духоту? Пальмы нас сухие окружили… Рядом мы… Похоже на мечту! В шляпке ты, измятой от дороги, У тебя усталые глаза; Старый мопс нам трёт, ласкаясь, ноги, И в глазах от старости слеза. Много мы с тобою пережили! Помнишь — номер, свечи, духоту? Стены нас глухие окружили… Рядом мы… Похоже на мечту! На полу раскрыты чемоданы… Я впервые у твоих вещей… С кофеем ненужные стаканы… Подали на поезд лошадей… Много мы с тобою пережили! Помнишь — палубу и духоту? Волга и весна нас окружили… Рядом мы… Похоже на мечту! Как всегда задумалась глубоко Ты опять о прежнем — о своём… Радостно с тобой и одиноко; Рассказать — так надо, но о чём? Бог-поэт задумчивый и странный Начертил поэму и для нас И её вложил Он в наши раны Для твоих глубоких грустных глаз. Посмотри — любила ты другого, Я другую, может быть, любил; Ты живёшь страданьями былого, Я былым страданья искупил. Много мы с тобою пережили! Помнишь ты его, забыл я ту… И семьёй нас дети окружили… Рядом мы — похоже на мечту!

1911 г.

АНГЕЛ СМЕРТИ

В день святой Елисаветы, Как всегда — из года в год — В старых креслах кабинета Сядут, с ними старый кот. Будут кофе пить из чашек С тонким розовым цветком И прошивки для рубашек Плесть задумчивым крючком. Ангел мира и забвенья, Встань у кресел позади, Осени их смертной тенью И кота не разбуди.

1911 г.

"Пусть только холм твоей могилы"

Пусть только холм твоей могилы Да писем бледные духи, Да вензель, врезанный в перилы, Да эти бедные стихи Остались памятью скупою. Я знаю нынче, в поздний час, В аллее встречусь я с тобою И обручат берёзы нас, И липы нам венцы наденут, И ветер нас благословит… «O gieb, mein Ziebling, mir dein Wehmuth, Gieb mir dein Her und Ziebe mit!» На сквозной прогалине Лунных лучей Я стою в проталине Твой и ничей. Зацелован ветками Нежных берёз, Зачарован редкими Каплями слёз. Ты склонилась радостно, Прячешь лицо, Дышишь-шепчешь сладостно, В пальцах кольцо… Я во власти милых тайн… Месяц велит: «Her und Ziebe nimme mein, Nimme wohl mit!»