Прекрасен я твоею красотою,Твое же имя славится моим.Как на весах, с тобою мы стоимИ каждый говорит: «Тебя я стою».Мы связаны любовью не простою,И был наш договор от всех таим,Но чтоб весь мир был красотой палим,Пусть вспыхнет пламень, спящий под золою.И в той стране, где ты и я одно,Смешались чудно жертва и убийца,Сосуд наполненный и красное вино,Иконы и молитва византийца,И, тайну вещую пленительно тая,Моя любовь и красота твоя.
«Сегодня утром встал я странно весел…»
Сегодня утром встал я странно весел,И легкий сон меня развел со скукой.Мне снилось,
будто с быстрою фелукойЯ подвигаюсь взмахом легких весел.И горы (будто чародей подвесилИх над волнами тайною наукой)Вдали синели. Друг мой бледнорукийБыл здесь со мной, и был я странно весел.Я видел остров в голубом тумане,Я слышал звук трубы и коней ржанье,И близко голос твой и всплески весел.И вот проснулся, все еще в обмане,И так легко мне от того свиданья,Как будто крылья кто к ногам привесил.
Не во сне ли это было,Что жил я в великой Александрии,Что меня называли Евлогий,Катался по зеленому морю,Когда небо закатом пламенело?Смотрелся в серые очи,Что милее мне былиТаис, Клеопатр и Антиноев?По утрам ходил в палеструИ вечером возвращался в свой дом с садами,В тенистое и тихое предместье?И слышался лай собак издалека?Что ходил я в темные кварталы,Закрывши лицо каракаллой,Где слышалось пенье и пьяные крикиИ пахло чесноком и рыбой?Что смотрел я усталыми глазами,Как танцовщица пляшет «осу»,И пил вино из глиняного кубка,И возвращался домой одиноким?Не во сне ли тебя я встретил,Твои глаза мое сердце пронзилиИ пленником повлекли за собою?Не во сне ль я день и ночь тоскую,Пламенею горестным восторгом,Смотря на вечерние зори,Горько плачу о зеленом мореИ возвращаюсь домой одинокий?
«Говоришь ты мне улыбаясь…»
Говоришь ты мне улыбаясь:«То вино краснеет, а не мои щеки,То вино в моих зрачках играет;Ты не слушай моей пьяной речи».— Розы, розы на твоих ланитах,Искры золота в очах твоих блистают,И любовь тебе подсказывает ласки.Слушать, слушать бы тебя мне вечно.
«Возвращался я домой поздней ночью…»
Возвращался я домой поздней ночью,Когда звезды при заре уж бледнелиИ огородники въезжали в город.Был я полон ласками твоимиИ впивал я воздух всею грудью,И сказали встречные матросы:«Ишь как угостился, приятель!» —Так меня от счастия шатало.
«Что ж делать, что ты уезжаешь…»
Что ж делать, что ты уезжаешьИ не могу я ехать за тобой следом?Я буду писать тебе письмаИ ждать от тебя ответов,Буду каждый день ходить в гаваньИ смотреть, как корабли приходят,И спрашивать о тех городах, где ты будешь,И буду казаться веселым и ясным,Как нужно быть мудрецу и поэту.Накоплю я много поцелуев,Нежных ласк и изысканных наслажденийК твоему приезду, моя радость,И какое будет счастье и веселье,Когда я тебя на палубе завижуИ ты мне махнешь чем-нибудь белым.Как мы опять в мой дом поедемСреди садов тенистого предместья,Будем опять кататься по морю,Пить терпкое вино в глиняных кувшинах,Слушать флейты и бубныИ смотреть на яркие звезды.Как светел весны приходПосле долгой зимы,После разлуки — свиданье.
«Ко мне сошел…»
Ко мне сошелблаженный покой.Приветствовать ли мне тебя,сын сна,или страшиться?И рассказам о кровавых битвахтам, далеко,где груды мертвых тели стаи воронов под ярким солнцем,внимаю яравнодушно.И повести о золотом осле,столь дорогой мне,смеху Вафилла кудрявого,Смердиса пенью,лирам и флейтамвнимаю яравнодушно.На
коней белогривых с серебряной сбруей,дорогие вазы,золотых рыбок,затканные жемчугом тканисмотрю яравнодушно.И о бедственном дне, когда придетсясказать «прости» милой жизни,вечерним зорям,прогулкам веселым,Каноггу трижды блаженному,я думаюравнодушно.Не прислушиваюсь я больше к твоим шагам,не слежу зорким ревнивым глазомчерез портик и садза твоею в кустах одеждойи даже,и дажетвой светлый взорсерых под густыми бровями глазвстречаю яравнодушно.
Нежной гирляндою надпись гласит у карниза:«Здесь кабачок мудреца и поэта Гафиза».Мы стояли,Молча ждалиПред плющом обвитой дверью.Мы ведь знали:Двери звалиК тайномудрому безделью.Тем бездельемМы с весельемШум толпы с себя свергаем.С новым зельемНовосельемКаждый раз зарю встречаем.Яркость смехаТут помеха,Здесь улыбки лишь пристойны.Нам утеха —Привкус мехаИ движенья кравчих стройны.В нежных пудрахЗлатокудрыхСозерцаем мы с любовью,В круге мудрыхЛюбомудрыхЧаши вин не пахнут кровью.Мы — как пчелы,Вьемся в долы,Сладость роз там собираем.Горы — голы,Ульи — полы,Мы туда свой мед слагаем.Мы ведь знали:Двери звалиК тайномудрому безделью,И стояли,Молча ждалиПред плющом обвитой дверью.Нежной гирляндою надпись гласит у карниза:«Здесь кабачок мудреца и поэта Гафиза».
Если б ты был небесный ангел,Вместо смокинга носил бы ты стихарьИ орарь из парчи золотистойКрестообразно опоясывал бы грудь.Если б ты был небесный ангел,Держал бы в руках цветок или кадилуИ за нежными плечамиБыли б два крыла белоснежных.Если б ты был небесный ангел,Не пил бы ты vino Chianti [103] ,Не говорил бы ты по-английски,Не жил бы в вилле около Сан-Миньято.Но твои бледные, впалые щеки,Твои светлые, волнующие взоры,Мягкие кудри, нежные губыБыли бы те же,Даже если бы был ты небесный ангел.
Свистков призыв, визг круглых пилМоей любви не усыпил.Шипенье шлюз, шумы котловНе заглушают сладких слов.Сквозь запах серы и резинМне запах слышится один.Кругом народ, иль нет жилья —Пленен мечтой, не тот же ль я?Вослед мечте влечется ум,И тщетен фабрик душных шум.Пусть, ворожа, они манят —Мне не опасен дымный яд;Не заглушат прошедших словШипенье шлюз, шумы котлов.И все любви не усыпилСвистков призыв, визг круглых пил.