Стихотворения

Панченко Николай Васильевич

ТОПОЛЯ

Под влажным ветром у забора Лучились снежно тополя. Но голубила тишь их скоро, Ветвистой сеткою стеля. Темнел амбар. И желтым мохом Он с юго-запада оброс: Так по неведомым дорогам Ходили ливни, дождь, мороз. А дальше: серая малина Торчала хило-вырезной, И лиловела, как долина, В тени аллея глубиной. И ветки хрупкие крестами Кудрявил ясень и сплетал Узоры кружева листами, Что опахалами держал. И снова тополь серебрился Под ветром — ярко у стены, И огород за нею длился, И были дали уж видны. 1909

В

ЗНОЙ

Диск кровавый исподлобья Смотрит. Зной — дыханье печек. Но зернистой звонкой дробью Рассыпается кузнечик. Травы жестки: от сухменя, Серо-бархатны: от пыли! Долгоспинник к перемене Бьет пружиною подкрылий. Стрелкой двигается усик, А глаза — агатов почки. В паутине резких музык Косогор — в сухой сорочке. Как копье поднявший воин, Желтый колос пепелится, Но кузнечиков треск зноен: Клонит к неге нивы лица. И в дремоте тяжко-пьяной Зреет мерный гуд прибоя: Под горою из тумана — Стрекотанье грозовое. 1909

«Налег и землю давит Зной…»

Налег и землю давит Зной, И так победно, так могуче, Что там, вверху, над крутизной Застыли мраморные тучи. И не идут, оцепенев, И словно ждут в выси кого-то… В лесу качает птиц напев Зеленоокая Дремота. Оса забилась под траву. Кукушки зовы все ленивей. И где-то там — в лесу? на ниве? Звенит протяжное: ау… 1909

ЯГА

По полю мчится, как синяя птица, В ступе — без упряжки, гика, коней… Будет звездами ли ночь золотиться?.. Травы в слезах поувяли за ней. Следом — межой, детворою пробитой В лес: землянику на стебли низать, Въехала. Ржами запахло. Ракита Стала без ветра ветвями качать. Ближе, все ближе летит к чернолесью… Вот и кустарник пошел под овраг. Миг и — на посвист визгливую песью Песню уныло завел жуткий мрак. Плачет и стонет, хохочет, смеется, Тихнет, рыдает, гремит и шипит. Див ли в осине, запутавшись, бьется? Топот гудит ли стоногих копыт? Пляшет ли плясы на свадьбе Нечистый? С Лешим кумится ль, сама — не кума? В небе от звезд золотая мониста, Темная душная ночь, как тюрьма. Надо цветам под росою склониться: Веет в кустах предрассветным теплом. — Думаешь ты: то зарница, как птица, Машет вдали огнецветным крылом. 1909

«Как неожиданно и скоро…»

Как неожиданно и скоро Прихлынул вечер на село! Сиренев гребень косогора, Как робкой горлицы крыло. Еще дрожащей нитью длится Заря, клубок свой домотав. Но дремлет ветхая каплица На перекрестке — у атав. А перетлеет заревая Червонно-огненная нить, Взойдет на склон звезда живая, Чтоб мысль тревожную манить. И ночка теплая настанет: Взопреют влажным медом ржи, И ветер запах их протянет, Как паутины — от межи. 1909

В НОЧНОМ

Костер догорел. Позолота На углях краснеет. И вот — Все явственней дышит болото, Все к топи поближе зовет. Вода по криницам и в речке — Темнее, теплее, чем днем, Как будто бы греется в печке Над адским невидным огнем. Там мгла ядовитая бродит По топи, вкруг черной ольхи, Качает и веяньем водит Зернистые красные мхи. А тут — на косе косогора — Курень и ребят полукруг, И дед в кожухе — для надзора, Чтоб кони в атавы на луг Уйти не могли из левады. И ночь накликает уж сон, И полон знакомой услады И звездных роев небосклон. Уж угли в чешуйках сизевших Поблекли под пеплом седым, И стая утей, просвистевших Вверху, расползлась, точно дым. А

кони в лощине, как в яме, Находят кусты сладких мят И, фыркая мирно, цепями Ног спутанных гулко звенят. 1909

ЗЕМЛЯНИКА

Раскрыла матовые листья И белым цветом зацвела: Май был Апреля серебристей, В лесу теплом бродила мгла. Цвела и снегом осыпала В траве неровной лепестки, Пока сама вся не опала, Не стали пестики легки. Тогда тянулась к солнцу ближе — Как плохо малой быть весной! Но солнце нагибалось ниже И разливало марный зной. И загорали, как румяна, Еще незрелые плоды, В себя вбирая сидр с поляны Прозрачной дождевой воды. Лес для старух уже постился Грибною дружною гурьбой. А день за днем назад катился, Как шар стеклянно-голубой. И вот, однажды, на рассвете — Когда Природа уж вошла В знак Близнецов небесных, — дети Толпой ввалились из села. И ожил лес многоголосый: Гам, трескотня, ау-ау, Как ослепительные косы, Срезали мерную листву. И по поляне росно-сизой Зелено-яркий лег след ног, Меж тем как заревые ризы Златили облачный чертог. Горело утро. А ребята В росе ныряли средь ветвей И из-под бархатного мата Искали ягод покрупней. И кто в поливяную кружку С чуть розоватым ободком Бросал за красной дружкой дружку, Приметя под кустом тайком; Кто на высокую былинку Низал ряды красивых бус; А кто, снимая паутинку С листа, уж ягод мягкий вкус Во рту вдруг ощущал… И нежно Так таял алый леденец! И солнце в глуби безмятежной Надело голубой венец. Но девочка, закинув косы, Дары сбирала земляник: Жжет в ноги холод, каплют росы, А профиль худенький поник И, приподняв травы листочек, Следит он умно над цветком,— Как много золотистых точек На спелой ягоде кругом!.. 1909

ПОД ЛУНОЙ

Твои жестокие напевы, Как коршуны, терзали душу мне. Луна рассыпала все севы, И сад был белый в меловой стене. Казалось бледным и зеленым В тени твое склоненное лицо. Рояль сквозила нежным звоном. Вздыхая про заветное кольцо. И, очарованный, боялся Пошевельнуться, даже тихо, я… А с пеньем стон переплетался, И жалил свист — влюбленности змея. И вдруг я понял откровенно, С уже обрызганным росой лицом, Что в этой лунности мгновенной Сидел я — пред поющим мертвецом… 1909

ОСЕНЬ

Дни холодней и глубже. Будто клином. Уходит каждый в даль полей. И шелестится по долинам Листва сгоревших тополей. А в хуторском саду, за хатой, Стоит святая тишина. И в ней, чуть серп взойдет рогатый, — Былинка каждая слышна! Дни иссякают: все короче Их серебристый перелив. Зато растут длиннее ночи, И как их терем молчалив! Чуть тлеет месяц. За плетнями Бахчу дозорят сторожа И жмутся перед куренями, В овчинных кожухах дрожа. А гулкий холод к утру пробегает По черноземной полосе. И долго изморозь сверкает, Белея в жнивье — на овсе. 1909

«Еще стоят в аллеях песни…»

Еще стоят в аллеях песни, Целительный точа покой. Но за скамьей жердины лестниц Поломаны чужой рукой. Еще вчера дары снимали — Груш, яблонь круглые плоды. Сегодня в синеве эмали Недвижны яркие пруды. И Лета красные улусы В горниле опаленных дней! Лишь яблок розовые бусы Благоухают все сильней. 1909