Сто оттенков Веры
Шрифт:
Donna Es (06:49 PM):
А-а-а, это – да, завсегда, и по-другому не бывает, а как же!
Хakc (06:50 PM):
Да ну?
Donna Es (06:51 PM):
В смысле, всяко-разно еще сверху напридумывать? Чтоб непрямыми путями?
Хakc (06:52 PM):
Угумс. Ибо тернист.
Donna Es (06:53 PM):
О,
;-ь
Хakc (07:07 PM):
Факт. Как говаривал некий «маркиз» (который большую часть своей жизни был графом: маркизом был его отец, пока был жив): «Ни одна клеточк Вашего тела не останется неоскверненной!» Ах-ха-ха!..
Donna Es (07:07 PM):
«Клеточк» – это я лублу! О, да, а еще коробочк, плёточк и сабочк!
###
Да, господа, как же нам тут без Донасьена Альфонса Франсуа обойтись?
Без «философа-злодея» и «автора-негодяя», как простенько отозвался о нем Клоссовски. Он, кстати, обронил еще и то, что «священная ценность может быть попрана только в том случае, если она лежит под ногами»: забавная перекличка. Никак невозможно без него, родимого, отца-основателя, высокохудожественного садиста!
И де Сада Вера читала.
Но в этой вот, разговорной, интерпретации вся притягательность и необычность классического материала почему-то задумками этой парочки (и, вероятно, их исполнением) дискредитировалась. Вере казалось, что потерпит она еще с пяток минут чтения, да и откажется от затеи вникать в столь грандиозное (как ей казалось) новое.
…Фантастический ландшафт, заселённый выбивающимися из здравого смысла персонажами, что всё чаще и настойчивее разворачивался перед ней, был создан для грёз, из которых будет складываться реальность. Он будет сначала – для колыхания на волнах фантазии, после – для вкрадчивого погружения внутрь себя, для поиска и нахождения желаемого (да-да, такого – и только такого!). И, наконец – для полного растворения в действии и сопровождающих его звуке, ритме, гуле… детском гулении, подростковом смущении, зрелой уверенности, опыте и неизменном контроле!
Контроль.
И еще раз – контроль.
Контроль ей сейчас же представился толстой тёткой в тёплой куртке – и с компостером!
Компостер-р-ром!!!
Компостнуть – все эти, разной степени счастливости, «билеты»!
Всех – пробить!
Дырками, насквозь, фигур… ально выражаясь.
Разыгралась.
Неужели, наконец, соединятся и выстроятся по ранжиру пресловутые Берновские «Взрослый», «Ребенок» и «Родитель», а «Король», «Рыцарь, «Дама» и «Паж» вольются, обменявшись невостребованными ролями, в их трио – и сисТема будет выстроена? Неужели составляющие элементы смогут сделать её устойчивой? Неужели это возможно в пусть даже кажущейся простоте и будничных обсуждалках?!
Ей, знавшей, что «важнейшим и главнейшим условием доминирования лидера над группой является способность и готовность приносить в жертву свою и чужую жизнь», пока что не очень хотелось срочно становиться некой жрицей, что приносит кого-то в жертву. А при необходимости – ещё и самой стать жертвой: вот что выдумали! Но она всегда была охотницей. Диана, блин, с луком! Пореем.
Правда,
«Распущенность? Неразборчивость? Всеядность? Узаконенный разврат?!» – эти милые понятия вихрем пронеслись в Вериной, и так забитой вопросами по кончики волос, голове.
Существо, среднеарифметически похожее и на отъявленного монстра, и на записного ангела, маячило между ее покрасневшими глазами и монитором. Никого, хотя бы отдалённо напоминающего ранее ей известного – ни внешне, ни по «хим. составу» – на зов пусть и виртуального воплощения не откликалось, как ни кликай курсором по экрану.
###
Donna Es (07:16 PM):
Да! у меня задумка есть.
Хakc (07:17 PM):
Давай.
Donna Es (07:19 PM):
Значит, иду с Лео своим – в музей какой-нить. Эрмитаж хорошо, чтоб масштабно! И я – с тростью, белой (!). И в очках – чёрных, натюрлих. А он меня – под локоток. Ну, это уж – перед самим действом, чтобы на слепую в музее не шибко изумлялись! И вот, ведёт он меня… в мужеский (!) сортир, со словами: она инвалид, типа – сама не может. Мы следуем степенно, медленно, я – неверными (хи-хи) шагами. Надо еще бы тросточкой – по кому-нибудь, «нечаянно» приложиться. Входим. А я говорю: «Ой! Как странно пахнет! В чей это ты меня ведешь?!» (в бабьем-то – очереди обычно, да и запашок другой). А Лео – мне: «Так там очередь», и тут я – в плач! А он меня успокаивать. Я утихаю, и мы направляемся в кабинку для инвалидов – она большая такая! Ну, а там… чего захотим, то и будем делать! Как тебе?
;)
Хakc (07:21 PM):
Гхм… экия у Вас фантазии! Мило. Мне нравится. Кстати, о зиме. Зимой особенно хорош бондаж под одеждой. Там ничего сложного. Все определяется практикой. Хотя, признаюсь, женщины в этом плане интереснее мужчин. У женщин грудь более выражена. И промежность устроена интереснее…
Так, мне пора.
Целую нежно.
###
Вера тоже с толикой нежности – воздушно-виртуально – поцеловала когдатошнее сочетание нажатых клавиш, которое привело её на первый из Тематических сайтов, и пошла всё-таки курить на кухню.
Вдыхая и медленно выдыхая несравненно вкусный – сейчас – дым ментоловой сигареты, она не стала включать как обычно радио «Эрмитаж». Да, под его необязательное мурлыканье так хорошо одиночествуется. Но сейчас, именно сейчас ей не захотелось этого нейтрала.
Захотелось побыть именно в тишине, почти полной.
3 часа 47 минут.
Ночи.
Летом будет – утра…
Лето вдруг показалось близким и отчётливым; ясный план будущего был почти у неё под рукой: составлен, разложен, расписан, и не по неделям – по дням, и даже по часам! Куда-то отпало, как мешающий хвост от другого животного, чувство жуткой неприкаянности, непонятности (что дальше? куда? с кем? – и зачем, в конце концов?!), уязвимости и незадействованности серого вещества.