Сто оттенков Веры
Шрифт:
Краснодарский край оправдывал свое название щедростью столов, накрытых в просторном дворе, над которым плотно свивалась тяжкая арка плюща, там и сям проткнутая маленькими бутонами палевых ползучих роз. Мужчинам были предназначены стаканы, а женщинам – небольшие гранёные стопочки.
Виноградное вино.
Эта певучая тавтология принимала обличья всех цветов!
Белое, с внутренне-салатовым оттенком, было свежо-кислым, гасило жажду. Тонко-розовое, с изломной искрой в гранях стопки на закатном луче, обтекало гортань, щебеча и танцуя. Жидко-рдяное заметно густело в процессе переливания из стекла прямо в подрёберную ямку. Рубиновое словно
Ох, и надегустировались же они в тот вечерок!..
Однако паренёк, крепко обнимая покачивающуюся, хохочущую и всё ещё что-то неразборчиво рассказывающую Веру, довёл ее до дома, сдал на руки разбуженной подружке Соньке, сказал «до завтра» и ушёл, тихо прикрыв дверь.
А вот назавтра они увиделись поздним вечером, уже в полной тьме. На Вере было лёгкое шёлковое платьице с широким поясом. Они пошли гулять. Она говорила, что-то спрашивала, он односложно отвечал. Шли долго. Уже и посёлок кончился, и огни все отдалились. Дошли до моря. Она сказала, что через три дня они с ребятами уезжают. Жалко, что так быстро время пронеслось: было здорово! Постояли молча (он – сзади неё), глядя в сторону шумящего, но почти неразличимого (было новолуние и лишь пара фонарей у мола светили) моря. Он вдруг обнял её за талию. «Как вчера», – подумала Вера и не удивилась. Его пальцы ловко развязали её поясок. Вера напряглась, кашлянула, быстро обернулась, собираясь засмеяться и что-нибудь шутливое ответить на его жест. Но он её опередил:
– Не бойся. Он, – погладил пояс, – мне нужен для дела.
– Вовка, ты что… вешаться надумал?! Так деревьев же – на пару километров вокруг – ни единого. Да и мыло я сегодня не взяла.
– Смеешься всё. Смешливая ты. Нет, Вер, я вот что подумал…
– Что? – Она, разглядев его совершенно серьёзное лицо, осеклась.
– Я тут прочитал… Знаешь, есть такая штука, то есть можно попробовать её сделать. Такая… ну, странная немножко.
– Какая?
– А ты не будешь издеваться надо мной? Обещай, пожалуйста. – Он просил тоже серьёзно, и глаза были чернее головешек. «Фу ты, господи, видно – не шутит вовсе. Что ж ему надо-то?» – Вера заволновалась, ладошки похолодели, взмокнув.
– Нет, Вов, не буду. Ну, что такое? Говори скорей!
– В общем, можно, понимаешь, с человеком сделать некую… вещь…, то есть… ну, в общем, придушить.
– Что-что?! Ты что, рехнулся?
– Подожди, дослушай. Вот, – он протянул ей пояс, – нужна широкая и скользкая ткань, полоса ткани. Затягиваешь её на шее, перекручиваешь сзади, под затылком. И начинаешь очень медленно, только очень-очень медленно, затягивать…
– Вовка, ты сдурел просто от своих книжек! – Вера искренне возмутилась.
– Я думал… , что ты…
– Что – я? Что я способна убить человека?!
– Нет, что ты! Речь не идёт о смерти, вовсе нет! Думал, что ты – смелая, ты – рисковая девчонка, тебя мало что пугает. Я увидел, как ты резала дельфина, и…
– Да, прямо уж там – «резала»! Так, попробовала на прочность. Кожа – вообще непробиваемая! Даже у такого маленького… – Вере снова стало стыдно и жаль дельфинёнка.
– Нет, ты очень смелая. Ты и плаваешь дальше всех парней, и ныряешь
– Да что ты понял-то, дурачок?
– Что тебе можно довериться.
И тогда они попробовали. Сели на тёплый ракушечник, он – спиной к ней, сам положил Верин пояс на свою шею, сам перекрутил его сзади, сам вручил ей, обернувшись, оба шелковистых конца. И сказал «тяни». И она стала тянуть… Ей было страшно – в первых полминуты примерно. Он стал задыхаться. Она отпустила. Он отдышался и попросил: «Ещё раз, Верочка, милая, пожалуйста, не бойся: я сильный, и это… такой кайф!». Она снова начала тянуть. Он снова часто задышал, но на третий раз она уже не отпускала. Его дыхание через несколько секунд почти прекратилось. Она в панике бросила концы пояса, заглянула ему, привалившемуся к её коленям, в лицо, прижала ухо к груди. Сердце тихо билось – Вовка… спал.
В Теме это называется «игры с дыханием».
###
– –
December 19, 2018:
––
Donna Es (12:58 AM):
Я тут, помнишь, говорила, что есть 2 девочки – и обе Темой зарабатывают. Ну, с одной я так дальше фотографий и не пошла, а с другой пару раз болтали по телефону (да и письмецо она мне одно неплохое написала). Потом я перестала ей писать-звонить – а она всё пишет и пишет, всё увидеться хочет! Может, попробовать увидеться? Как думаешь?
Хakc (12:59 AM):
Думаю, можно. Не понравится, так пошлёшь.
Donna Es (01:00 PM):
И то! Вот она 21-го приедет, надо будет сговориться. Потом расскажу.
Хakc (01:01 PM):
Расскажи-расскажи. Ты хорошо рассказываешь, вкусно. Правда. Весьма вкусно.
(*ушел на обед*)
Donna Es (01:03 PM):
Bonne app'etit! А я всё так и обдумываю: наше (о, боже, когда же?) совместное парное «кирикуку». И вопросы назрели. Появляйся, как вернешься.
Хakc (05:34 PM):
Вернулся. Давай вопросы.
Donna Es (05:35 PM):
Откуда ты вывел, что Софи боится чужих прикосновений? И пытался ли как-нибудь с этим делом разобраться (ну, теоретически)?
Хakc (05:35 PM):
Опыт был.
Donna Es (05:36 PM):
Так, может, именно ЭТО (чужое) не понравилось, от конкретного человека (М. или Ж., кстати)?
Хakc (05:37 PM):
Женщина, нижняя. Потом аналогичная ситуация повторилась с другой женщиной, тоже нижней. Но там было хуже, само присутствие постороннего доводило до истерики.
Donna Es (05:38 PM):
Ага… Значит с Верхней-то – и НЕ было?
;-ь