Сто тысяч миль
Шрифт:
— Они нашли Небесных? Что с ними?
— Я не знаю. Новость о том, что Ледяной Клан добрался до их лагеря, была последней, что я получил. Ни слова больше.
— Наш отряд погиб? Как они нашли их? Что они с ними сделали? Зачем им Небесные?
Командир смотрел на меня со мстительной злобой, потому что у него не было ответов на мои вопросы. Я нервно провёл по волосам в тщетной попытке успокоиться. Возможно, от лагеря Небесных ничего не осталось. Возможно, от самих Небесных — тоже.
— Вы специально говорите мне об этом только сейчас? Чтобы я не смог ничего изменить? Чтобы наказать меня? — я не узнал свой голос. Кларк… — Пусть
— Даже если бы я мог, я бы не стал. Но я не могу. Она покинула город в компании твоей избалованной сестры и командира Линкольна несколько дней назад. Ты и сам это знаешь.
— Нет, я…
— Прочь с моих глаз! — вдруг рявкнул он, обрывая меня. — Где теперь твоя смелость? Где спесь? Превратился в скулящего подзаборного пса, как услышал, что девчонка в беде. Тьфу. Мы вернёмся домой, а ты останешься. Потеряйся в Полисе. Навсегда, Блейк. Ты понял меня? Я не хочу выжигать на твоём лице позорное клеймо. Мне противно и без того. У тебя есть время до нашего отбытия домой, чтобы обосновать товарищам свой отъезд навсегда. И постарайся придумать что-то достойное. Я не хочу отвечать на их вопросы о тебе. Вообще не хочу слышать твоё имя, мальчишка! А теперь уйди. Сгинь. И постарайся не сильно мозолить мне глаза, пока я не передумал быть добрым.
Не было ни единого шанса, что командир простит меня. Но я делал всё во благо. По крайней мере думал, что делал.
— У меня есть всего один вопрос, — я услышал свой голос будто сквозь толщу воды. — Что вы сделаете с Линкольном и Октавией?
— Вон отсюда, — угрожающе ответил Густус.
— Скажите, и я тут же уйду. Клянусь.
Презрительная ухмылка исказила его лицо.
— Их единственная вина в том, что ты слишком хорошо убеждаешь людей делать по-твоему. На первом кольце уже давно не хватает дозорных, так что Линкольну придётся служить там. А что до твоей сестры… Я позабочусь, чтобы Аврора нашла ей другую работу.
Тави не изгонят в пустоши. И Линка тоже не изгонят. Я выдохнул от облегчения.
— Спасибо.
— Пошёл ты, — сквозь зубы прошипел командир. — Ты мёртв для меня.
Я хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Тугой ком сковал голосовые связки. Ветер на палубе трепал и путал волосы, они лезли в глаза. Хотелось содрать с головы скальп, только бы вместе с ним исчез болезненный клубок мыслей. Хотелось забыться. У меня всегда было всё. Даже больше, чем всё. А теперь не стало почти ничего.
Я знал, что так будет. Думал: вытерплю. Переживу. Ради чего-то большего. Ради будущего.
Задрав голову, я смотрел на узор созвездий на покрывале ночного неба. Где-то там — орбитальная станция, которая когда-нибудь может всех спасти. Только спасать может быть уже некого. Где же вы, трусливые обитатели консервной банки? Я здесь. Мы все — здесь.
Я ни на миг не сомкнул глаз в ту ночь. А на следующее утро на горизонте появился Полис.
========== Глава 11. Кларк ==========
После прощания с Линкольном и Октавией в лесной хижине я едва смогла уснуть. Пёс уже давно сопел на полу после сытного ужина, а я хотела штурмовать скалистый подъём на плато прямо сейчас. Душа рвалась в лагерь, домой. Да и непрошенные воспоминания о первой ночёвке под этой крышей тоже упрямо лезли в голову. Завтра мне предстояло пересечь реку, которая забрала у меня лучшего друга и чуть не убила меня саму. Командир Линкольн сказал, что невыносимая
Несколько часов беспокойной дрёмы — и мы выдвинулись с первыми рассветными лучами, немного перекусив перед выходом. Я направляла гончую на север по стрелке маленького компаса, встроенного в рукав костюма. Магнитные линии Земли остались единственным способом глобальной навигации до того, как мы соберём достаточно мощную вышку. Спутники систем позиционирования прошлого сошли с орбит после катастрофы — мы не получили от них ни одного сигнала за последние двести лет. На нашей станции легко можно было собрать новые, но на «Ковчеге» для этого было слишком мало ресурсов. Пока что.
Я зажмурилась в ужасе и вцепилась в холку гончей, пока пёс без малейшего напряжения заходил в воду. Линкольн был прав. Воды в месте перехода было мне примерно по пояс, максимум — по грудь. Но стоило прохладному, теперь спокойному потоку дотронуться до лодыжек, а затем коленей, я стала панически подбирать их под себя. Из-за того, что я сидела верхом, вода не доходила даже до талии. Но сердце билось испуганной птицей, а руки дрожали от напряжения. Главное — дышать.
Вдох. Выдох. Наверное, я никогда не смогу этого забыть.
На другом берегу меня ждало место схватки с дикими кошками, и расслабиться не получилось. Я всё ещё слишком хорошо помнила страшные картины гигантских зверей, вгрызающихся в плоть и сваливающих сильных земных воинов одним ударом лапы. Помнила свинцовое небо, заставившее отряд спешить. Если бы не всё это, Уэллс мог бы быть сейчас со мной. Живой. А сейчас со мной даже не было командира, чтобы помочь в борьбе против голодных тварей. Пёс ускорился, будто чувствуя беспомощную панику и хаос в моих мыслях, я прижалась к холке, стараясь угомонить биение сердца. Я совсем одна. Но я справлюсь.
Было уже за полдень, когда я без сил свалилась на зелёный луг в тени огромного древовидного можжевельника и жадно отпила воды из фляги. Потрепала своего четвероногого напарника по холке — он прилёг рядом, свесив язык и часто дыша. Мы смогли. Карабкаться вверх по узкой тропинке на гончей было слишком опасно, и весь подъём я шла сама, подчас задыхаясь и падая на камни. Псу дорога далась явно легче, но даже он устал. Мы немного отдохнули и двинулись дальше.
Густая стена деревьев чередовалась с солнечными полянами, на которых колосилась высокая трава. У тонких ручейков семействами цвели кусты аконита, стрелы с гроздьями фиолетовых цветов подчас по высоте были с мой рост. Они чередовались с кустами лилового вереска и брусники. Земля была опасной и невыносимо прекрасной одновременно. И я очень надеялась, что все, кто остался на «Ковчеге», однажды смогут увидеть эту красоту воочию. Она того стоила.
Подходя к лагерю, я распознала запах гари не сразу. До последнего старалась не замечать зависшую в воздухе тонкую сизую дымку. Но ароматы становились всё насыщеннее, и тревога впитывалась в кожу вместе с запахом кострища. Я спрыгнула со спины зверя и побежала, спотыкаясь о редкие кочки. Меня не остановили валуны и коряги, я легко перепрыгнула ствол упавшего дерева и понеслась дальше. Хотелось закричать, что я вернулась, вернулась спустя долгие недели плена. Где же отряды Мёрфи? Где охранные контуры? Где все? Ведь я же здесь. Здесь! Дома!